Незнакомец в зеркале
Шрифт:
— Я стараюсь для тебя, милый, — отвечала Джилл.
Тоби снимался в фильме на Эм-джи-эм, и график у него был изнурительный. Однажды вечером он вернулся домой поздно, совершенно измотанный, и увидел, что для него приготовлен вечерний костюм.
— Неужели мы опять куда-то идем, бэби? Мы же не посидели дома ни одного вечера за целый год, черт побери!
— У Дэвисов юбилей. Они страшно обидятся, если мы не придем.
Тоби тяжело сел на край кровати.
— А я-то мечтал полежать в горячей ванне и скоротать тихий вечерок. Вдвоем с тобой.
Но
Поздно вечером, лежа в постели, Тоби не мог уснуть: тело его было разбито, но в мыслях он заново прокручивал успехи прошедшего вечера, фразу за фразой, один взрыв смеха за другим. Он чувствовал себя очень счастливым человеком. И все благодаря Джилл.
Мама просто обожала бы ее!
В марте они получили приглашение на Каннский кинофестиваль.
— Нет уж, дудки, — заявил Тоби, когда Джилл показала ему приглашение. — Меня хватит только на то, чтобы доползти до унитаза в собственном туалете. Я устал, родная! Работал так, что вся задница стерлась.
Джерри Гутман, ведавший связями Темпла с общественностью и прессой, сказал Джилл, будто есть неплохой шанс на то, что фильм Тоби получит премию за лучшую киноленту, и его присутствие будет полезным. Он считал, что Тоби надо поехать, это важно.
В последнее время Тоби жаловался на постоянную усталость и бессонницу. На ночь он принимал снотворное, от которого утром чувствовал себя разбитым. В качестве средства, снимающего усталость, Джилл за завтраком давала Тоби бензедрин, чтобы он мог продержаться в течение дня. И вот теперь этот цикл подстегиваний и расслаблений начал на нем сказываться.
— Я уже приняла приглашение, — разочарованно произнесла Джилл, — но это можно переиграть. Ничего сложного, милый!
— Давай поедем в Спрингс на месяц и просто поваляемся на сале.
Она удивленно посмотрела на него:
— На чем?
Он сидел замерев.
— Я хотел сказать «на солнце». Не понимаю, почему у меня вышло «сало».
Она засмеялась.
— Потому что ты смешной. — Джилл сжала его руку. — Так или иначе, Палм-Спрингс звучит чудесно. Мне нравится быть вдвоем с тобой.
— Не понимаю, что со мной творится, — вздохнул Тоби. — Просто нет больше пороху. Старею, наверное.
— Ты никогда не постареешь. Еще меня переживешь.
Он расплылся в улыбке.
— Ты думаешь? Наверно, мой дух будет жить еще долго после того, как я умру. — Он потер затылок и сказал: — Пожалуй, пойду посплю немного. По правде говоря, что-то я себя не особенно хорошо чувствую. Надеюсь, у нас ничего не запланировано на сегодняшний вечер?
— Ничего такого, чего нельзя отложить. Я отпущу прислугу и сама приготовлю сегодня ужин. Будем только мы с тобой.
— Ну, это будет замечательно.
Он смотрел ей вслед и думал: «Господи, я же самый везучий парень на свете!»
Поздним вечером в тот день они лежали в постели. Джилл сделала Тоби горячую ванну и расслабляющий массаж, размяла его уставшие мышцы, мягко сняла напряжение.
— Ух, какая красота, — пробормотал он. — И как это раньше я обходился без тебя?
— Не представляю себе. — Она теснее прижалась к нему. — Тоби, расскажи мне про Каннский кинофестиваль. Я ни на одном еще не была.
— Это просто толпа ловкачей, которые съезжаются со всего мира, чтобы продавать друг другу свои паршивые фильмы. Это самое большое мошенничество в мире.
— Ты так говоришь, что становится интересно!
— Да? Вообще-то это действительно интересно в своем роде. Там полно всяких персонажей. — Он с минуту изучающе смотрел на нее. — Тебе в самом деле хочется поехать на этот идиотский кинофестиваль?
Она быстро покачала головой.
— Нет. Мы поедем в Палм-Спрингс.
— Черт возьми, в Палм-Спрингс мы можем поехать когда угодно.
— Правда, Тоби, это не имеет значения.
Он улыбнулся:
— Знаешь, за что я тебя так безумно люблю? Любая другая женщина стала бы приставать ко мне и проситься на фестиваль. Тебе до смерти хочется поехать, но разве ты говоришь хоть слово? Нет. Ты хочешь поехать со мной в Спрингс. Ты уже аннулировала наше согласие?
— Еще нет, но…
— Не делай этого. Мы едем в Индию. — Его лицо приняло озадаченное выражение. — Я сказал «в Индию»? Я хотел сказать «в Канны».
Когда их самолет приземлился в Орли, Тоби вручили телеграмму. Его отец скончался в клинике. Тоби не успевал вернуться на похороны. Он распорядился, чтобы к клинике пристроили новое крыло и назвали его в честь родителей Тоби Темпла.
В Канне собрался весь мир.
Здесь был Голливуд, и Лондон, и Рим, перемешавшиеся в одной великолепной многоязычной какофонии, снятой в системах «Техниколор» и «Панавижн». Кинематографисты со всего света стекались на французскую Ривьеру с коробками грез под мышкой, с мотками целлулоидной ленты на английском, французском, японском, венгерском и польском языках, которые за одну ночь должны принести им богатство и славу. Яблоку негде было упасть среди профессионалов и любителей, ветеранов и новичков, подающих надежды и сошедших со сцены — и все боролись за престижные награды. Получить премию Каннского кинофестиваля означало деньги в банке; если лауреат не имел контракта на прокат, он мог заключить таковой, если же контракт уже был, то он мог улучшить его условия.
Все отели в Канне были переполнены, а те, кому не досталось места, растеклись вверх и вниз по побережью до Антиба, Болье, Сен-Тропеза и Ментоны. Жители маленьких деревушек смотрели, открыв рот, на всем известные лица, заполнившие их улицы, рестораны и бары.
Все гостиничные номера заказывались за много месяцев вперед, но Тоби Темпл без труда получил большой люкс в «Карлтоне». Где бы Тоби и Джилл не появились, всюду их ждал праздничный прием. Непрерывно щелкали камеры фоторепортеров, и фотографии рассылались по всему миру. «Золотая пара», «король и королева Голливуда». Журналисты брали интервью у Джилл и хотели знать ее мнение обо всем, начиная с французских вин и кончая африканской политикой. Как далеко она ушла от Жозефины Чински из Одессы, штат Техас!