Незнакомец
Шрифт:
Инга была близка к тому, чтобы разразиться слезами. Ей не надо было останавливаться. Не надо было пить. А уж садиться – тем более. Потому что теперь ее охватило такое чувство, что она ни за что на свете не сможет больше встать и идти дальше.
– Ах, Мариус, почему… я хочу сказать, как мы вообще могли в июле отправиться на перекладных к Средиземному морю?! – простонала женщина.
В принципе, она и сама с легкостью ответила бы на свой вопрос: потому что у ее супруга в очередной раз появилась сногсшибательная идея, и потому что – как и в большинстве случаев – в конце оказалось, что все не так просто, как он себе это представлял. Однако – что тоже было типично – это никоим образом не повлияло на него, чтобы он отказался от своего плана.
– Инга, потрясающие новости! – радостно выпалил он ей по телефону. Сама она на время своих семестровых каникул принимала участие в двухнедельной практике в Берлине в рамках учебы на историческом факультете, а Мариус в это время оставался один дома в Мюнхене. И они, разумеется, каждый вечер общались по телефону.
– Я могу достать машину! Один знакомый одолжит мне свою. Я подумал, что мы можем поехать на ней к Средиземному морю, когда ты вернешься, и прекрасно проведем время! – заявил Мариус.
– А кто одолжит тебе свою машину? Кто этот знакомый?
– Ты его не знаешь. Я помог ему сдать один экзамен, а теперь он хочет отблагодарить меня за это! Разве это не потрясающий шанс?
Инга прокляла свой скепсис, который каждый раз нападал на нее, когда муж загорался идеями, предложениями и планами. Почему она каждый раз должна была тут же строить из себя гувернантку, которая указывала на проблемы и охлаждала бьющийся ключом восторг Мариуса?
– Но ведь у нас там нет никакой квартиры. И мы наверняка теперь уже и не найдем никакую, – попыталась она возразить.
– Мы будем жить в кемпинге.
– Но у нас ведь нет…
– Все прочее мы тоже получим. Палатку, спальные мешки, плитку, посуду для кемпинга. Никаких проблем.
– Этот знакомый, видимо, в большом долгу перед тобой…
– А то! Сможешь ли ты получить когда-нибудь почти полностью написанную работу? Он может мне еще годами ноги целовать!
– Знаешь что, Мариус, боюсь, в июле на Средиземном море слишком жарко и полно народу, и…
– Но мы ведь сможем передвигаться. Мы можем уединиться в совсем тихом местечке. Если нам где-то не понравится, сможем поехать дальше. Инга, пожалуйста, не веди себя, как твоя бабушка! Скажи просто «да» – и радуйся нашей поездке!
Что же ей еще оставалось? Она согласилась, порадовалась по крайней мере его радости и попыталась не допустить, чтобы беспокойство одержало в ней верх. Но триумфа она не почувствовала; ее лишь наполнило безропотное смирение, когда выяснилось, что знакомый Мариуса все же не захотел давать свою машину, а выдал лишь обещанное снаряжение для кемпинга, которым была заставлена маленькая прихожая их квартиры, когда Инга вернулась домой.
– Дело с машиной было для него слишком щекотливым, – объяснил ее муж, – из-за страховки и вообще…
Вот именно. Как раз что-то в этом роде она с самого начала и предчувствовала. Но, по крайней мере, они получили новую, с иголочки, палатку, фантастические спальные мешки и потрясающие рюкзаки, да и посуда тоже отвечала самым высоким требованиям. Похоже было, что снаряжением для кемпинга еще никогда не пользовались – и, однозначно, оно было самого лучшего качества.
– У этого типа, однако, много бабок, – заметила Инга.
Мариус пожал плечами.
– Богатые родители. Кому-то либо везет, либо нет.
Это высказывание пришло Инге в голову теперь, в обеденное время на жаркой деревенской улице, когда ей казалось, что она сойдет с ума от жажды и не сможет больше терпеть боль от волдырей на ногах. Удачи, во всяком случае, у них обоих в этой поездке не было, даже если Мариус, что вполне вероятно, другого мнения об этом. Продвигались они быстро – этого не отнять. Отправились во второй половине дня накануне, потому что Мариусу нужно было еще работать в экспедиции, где он подкалымливал на время каникул. Одна молодая пара взяла их с собой до Лиона, но туда они приехали в три часа ночи. Им пришлось в кромешной темноте разбивать свою палатку на замусоренном кемпинге на окраине города, и Инга чувствовала такую усталость, что готова была разреветься. Они поспали от силы часа три, а затем измучились в ожидании попутки у въезда на автостраду. Кому захочется брать двух человек, которые везут с собой такое количество громоздкого багажа? В конце концов одна молодая француженка с ребенком на заднем сиденье сжалилась над ними, но она не могла провезти их с собой по-настоящему далеко, потому что хотела навестить свою мать и провести у нее пару дней. Она высадила их на какой-то развилке дорог и сказала, что до ближайшей деревни им понадобится полчаса ходу, но на самом деле им пришлось идти целый час. Теперь они находились совершенно в стороне от автострады, во всей округе здесь не имелось площадки для отдыха, и было ясно, что им необходимо купить свежую воду.
– Нам все же нужно было сойти на последней площадке, – сказала Инга.
– Да, но зато теперь мы продвинулись на двадцать километров дальше, – возразил ее муж.
– И что? Что нам это дало? Здесь, наверное, вообще никто не ездит дальше чем до ближайшей деревни. Это значит, что нам придется идти назад к автостраде, а это как минимум пять километров. При такой жаре…
Голос Инги дрогнул, и она предусмотрительно не стала продолжать. По лицу Мариуса можно было заметить, что он боялся, как бы она на самом деле не заплакала, потому что от ее слез он всегда чувствовал себя беспомощным и несчастным. Хотя она и не часто плакала, даже можно сказать, предельно редко. Однако в данный момент…
«Это измождение, – подумала Инга, – если я сейчас зареву, то прежде всего от измождения. Я не могу больше. Я просто больше не могу…»
Она развязала шнурки на своих кроссовках, и когда стала медленно стягивать их с ног, то застонала от боли. Потом так же осторожно принялась скатывать вниз носки. Показались набухшие, огненно-красные волдыри.
– Мне нужна аптека, – сказала Инга, хотя было совершенно ясно, что найти в этой деревне аптеку будет еще сложнее, чем продуктовый магазин, если таковой вообще имелся. Скорее всего, ничего подобного здесь не было. Первая слеза покатилась у Инги из глаза по горячей раскрасневшейся щеке.
– Не надо! – Мариус тут же оказался около нее и пальцем поймал эту слезу. – Не плачь! Послушай, это было неразумно – снимать кроссовки. Ты наверняка не сможешь надеть их снова.
– Мне нужна мазь. И пластырь. Иначе все воспалится.
– Все выглядит действительно ужасно, – произнес Мариус почти благоговейно. – Но мы ведь не такое уж большое расстояние прошли пешком. Или…
Он отстранялся от всего плохого. Всегда и от всего.
– Женщина, которая подвезла нас, еще никогда не проходила пешком это расстояние. В лучшем случае, она делала это в холодную погоду, когда быстрее идешь. Полчаса! Это уж действительно полнейший перегиб!