Незнакомка в зеркале

Ховард Линда

Лиззи проснулась перед рассветом, большая ладонь скользила по груди, гладила и дразнила соски. Ужасные события тут же придавили невыносимой тяжестью. «Я не имею права наслаждаться, — мелькнула туманная мысль. — Не имею права смеяться и радоваться». Но удовольствие уже расцветало в глубине живота, вырывая из забытья в реальность, дыхание участилось, тело беспокойно заерзало. Это тоже было очень-очень знакомо, не только ощущения, но и время суток. Сколько раз именно таким способом Ксавье будил ее по утрам?

Наверное, он почувствовал ее

смятение, вот и решил поднять настроение проверенным методом. Пусть ее оставили в живых, но он хотел, чтобы она снова жила полной жизнью, чтобы снова обрела присущую ей раньше неуемную энергию. Сейчас между ними всё происходило одновременно привычно и необычно. Здравомыслие встрепенулось, потом сдалось под натиском любви.

Невозможно устоять перед ним, как невозможно остановить биение сердца.

Сильная рука покинула грудь и приласкала бока, бедра, живот. Прикосновения ужесточились, Ксавье нащупал потайное местечко, прикусил кожу между шеей и плечом, двумя пальцами глубоко проник во влажное тепло и мозолистой ладонью резко надавил на клитор.

Лиззи вздрогнула и завибрировала под тройным натиском, всё тело словно атаковало множество крошечных молний. Задушенный вскрик едва не сорвался с губ, и она уткнулась лицом в подушку, стараясь сдержаться. Ксавье чертовски умелый любовник, и если дать себе волю, всё закончится слишком быстро. Он прикусывал и облизывал, снова прикусывал и снова облизывал, не переставая теребить пальцами, навалился всем весом, все настойчивее лаская и лаская прохладную кожу.

Лиззи тонула в наслаждении, но когда он вытащил пальцы и ворвался внутрь отвердевшей плотью, снова содрогнулась всем телом.

Жар, наполненность, гибкие движения, мощные толчки. Ксавье прижал к себе еще теснее, Лиззи вбирала его целиком, стискивая изо всех сил, и очень скоро растворилась в восхитительном, сводящем с ума, быстро усиливающемся напряжении, во всё туже и туже закручивающейся внутри спирали, пока не сорвалась и не воспарила в небеса.

Судороги безумного наслаждения еще не затихли, а хотелось ещё. Ксавье толкался всё жестче и жестче, всё глубже и глубже, пока не издал короткий протяжный стон и тоже не утонул в оргазме. До чего же хорошо, что их занятия любовью всегда приносили обоим невероятное удовольствие.

Потные, тяжело дыша, оба тяжело привалились друг к другу.

— Проснулась? — пророкотал Ксавье, откинув волосы с ее лица.

— Нет, сплю как младенец, — хихикнула Лиззи в темноте.

— Мне пора.

Эта неизбежность висела над ними постоянно, всё то время, что они провели вместе, совсем недолго, всего-то около двенадцати часов… драгоценных часов, когда Лиззи по кусочкам восстанавливала свою истинную личность. Но невозможно прятаться всю жизнь, и Ксавье не из тех, кто поворачивается спиной к проблеме. Странно, что самые четкие воспоминания и самые сильные инстинкты вращались вокруг него, а может, как раз не странно, учитывая, через что они вместе прошли и насколько прикипели друг к другу в прошлом.

— Да, — кивнула Лиззи. — Нам пора.

— Нам? — хмуро переспросил Ксавье.

Лиззи не собиралась отступать и постаралась привести очередные весомые аргументы.

— Да, нам. Если ты меня бросишь, я всё равно последую за тобой. Если запрешь в доме и заколотишь окна — устрою пожар. Не сомневайся. И не говори, что твои люди обо мне позаботятся, потому что на меня это не подействует. Мы поедем вместе.

— Ты станешь помехой. Не в форме, не практиковалась…

— Эй!

— Давно не тренировалась, — уточнил Ксавье, поглаживая ее грудь и бедра. — Твои инстинкты, судя по всему, не притупились, но как давно ты в последний раз стреляла из пистолета?

— По моим подсчетам? Четыре года назад.

Когда убила президента.

— Требуется постоянная практика и тренировки. Повезет, если ты в сарай попадешь.

Преувеличение конечно, но в его мире что не в яблочко, то — в молоко.

— Кроме того, — продолжал Ксавье, — ты не помнишь, как выглядят Фелис и Эл. Каждый из них может подобраться вплотную, а ты ничего не заподозришь, пока не станет слишком поздно.

Фелис? Эл? Имена ничего не говорили и всё же что-то напомнили… Люди из потерянных лет…

— Они за тех, кто пытается нас убить?

— Фелис — несомненно, Эл — возможно. Во всем этом безобразии чувствуется почерк Фелис.

— Откуда ты знаешь?

— Она привлекла посторонних. Эл поручил бы операцию своим парням, в таком случае мы оба, вероятно, были бы уже мертвы.

— Эл… на кого похожи его люди?

— На меня.

— О…

Из ниоткуда выплыл образ худощавого жилистого человека с короткими седеющими волосами.

— Этому Элу лет пятьдесят, седые волосы?

— Да, — напрягся за ее спиной Ксавье. — Ты его видела?

— Вспомнила.

— Значит, в курсе, что он не из тех, кого легко обвести вокруг пальца.

— Думаешь, он участвует во всем этом?

— О, да, наверняка участвует. Главный вопрос, какова его позиция: он помогает Фелис, пытается ее остановить или просто сидит на обочине, выжидая момента вмешаться и зачистить хвосты.

— А что говорит твое чутье?

— Велит не отвергать ни одного варианта.

Лиззи повернулась в сильных руках, обняла Ксавье за шею и прижалась щекой к горячему плечу.

— У тебя есть их фотографии?

— В моей квартире. Но пока туда нельзя вернуться. Возможно, мои парни перешлют какие-нибудь кадры, снятые во время слежки за ними.

— Чисто из любопытства: сколько у тебя бойцов?

— Достаточно, чтобы прикрыть мне спину при необходимости.

Выспрашивать подробности бесполезно.

— Кое с кем из них ты встречалась, — хмыкнул Ксавье, ущипнув Лиззи за попу.

— Правда?

Лиззи сразу же подумала о Мэгги Роджерс и о своих подозрениях, навеянных чрезмерным любопытством соседки в тот день, когда впервые начались воспоминания.