Незнакомый голос
Шрифт:
— Даниэль!
Красивое лицо Симоны оживилось, и она протянула руки к Дани, которая неожиданно застеснялась.
В пятьдесят три года Симона изо всех сил старалась выглядеть лет на десять моложе, и с ее озорно вьющейся шапкой темных волос и хрупкой фигурой это не составляло особого труда. Уиллоу с сожалением признала в ее кремово-шелковом платье одно из своих творений. Но она прекрасно осознавала, что даже этот жест мог быть показным. Симона была большая мастерица по части поддержания внешнего лоска. Ее сын мог совершить ошибку, женившись на беременной девочке, но Симона никогда не позволит никому узнать, как она ненавидела этот брак.
— Сейчас она к вам привыкнет. — Уиллоу нежно погладила дочь по голове. — Она, не переставая, говорила о вас всю дорогу, — торопливо добавила женщина, так как голубые глаза бывшей свекрови вспыхнули от негодования.
С тех пор, как Дани в последний раз видела дедушку с бабушкой, прошло несколько месяцев, и ребенок за это время мог отвыкнуть от них.
— Как насчет мороженого? — предложил Дэвид, высокий мужчина пятидесяти пяти лет с волосами песочного цвета и искрящимися голубыми глазами. — У нас есть шоколадное, твое любимое, — соблазнял он Дани, видя, что та колеблется.
— С цветной вафелькой? — с интересом спросила девочка, чья застенчивость испарилась при упоминании о мороженом.
— Розовой или зеленой, — снисходительно кивнул он.
— Пожалуйста, зеленой! Мамочка? — заколебалась Дани, нерешительно глядя на нее.
— Дедушка делает прекрасные вафельные рожки, — ободрила ее Уиллоу хриплым голосом.
К ее горлу подкатил комок, когда она смотрела, как Дани, рассказывающая дедушке о детском саде, выходит из комнаты. После их ухода воцарилась неловкая тишина.
— Как поживаешь, Уиллоу? — наконец довольно прохладно осведомилась Симона.
— Спасибо, хорошо. А вы? — так же безразлично спросила Уиллоу.
— По-прежнему, — сказала Симона. — Присаживайся, пожалуйста.
Джордан со времени их прихода не произнес ни слова. Садясь, она вопросительно взглянула на него. Зачем он вообще пришел сюда, если собирается взирать на все с немым укором? Он здесь больше не живет, и она думала, что он отправится днем в офис, раз не был в нем утром.
— Не хочешь ли прокатиться? — неожиданно резко спросил он.
— Нет, — быстро ответила Уиллоу, и краска залила ее лицо, когда она поняла, как грубо это прозвучало. — Спасибо, — неловко добавила женщина.
— Может быть, тогда прогуляемся по саду? — снова предложил он.
Прищурившись, Уиллоу посмотрела на него. У нее сложилось такое впечатление, что он хочет увести ее, чтобы Симона и Дэвид смогли побыть одни с Дани.
— Нет… Спасибо. — На этот раз последнее слово прозвучало сухо.
— Послушай, Уиллоу, можно подумать, что ты не доверяешь Даниэль мне и Дэвиду на несколько часов! — огрызнулась Симона.
Уиллоу спокойно встретила ее яростный взгляд.
— Это не вопрос доверия, просто Дани все еще стесняется вас с Дэвидом. Может быть, в другой раз, — ответила она.
— Боже, как же ты наслаждаешься своей властью, разрешать или не разрешать нам видеться с внучкой! Ты…
— Симона! — поспешно вмешался Джордан.
Симона встала.
— Думаю, ни один из вас не станет возражать, если я пойду на кухню к Дэвиду и Дани!
Уиллоу поняла, что это было утверждение, не требующее ответа. Она скромно сложила руки на коленях, чувствуя напряженность ситуации. Джордан явно не одобрял того, что Уиллоу не давала Дани побыть наедине с бабушкой и дедушкой. По крайней мере, она поняла, для чего он приехал сюда: в его задачу входило забрать ее куда-нибудь на время, чтобы дать Симоне и Дэвиду провести время с Дани. А у нее не было никакого желания позволить этому произойти.
— Ты знаешь, они ее очень любят! — прервал молчание Джордан.
Она вздохнула.
— Я очень хорошо это знаю.
Она наклонила голову.
— Тогда почему ты…
— Джордан, Дани всего четыре года. Дай ей, по крайней мере, расслабиться в их присутствии, прежде чем убирать меня с дороги!
Она с вызовом посмотрела на него.
— Возможно, мы были недостаточно чуткими. — Джордан вздохнул, стараясь подавить вспышку гнева, и прошелся по комнате. — Им всего лишь хочется, чтобы Дани было с ними хорошо.
— И, конечно, без моего присутствия, — сказала она, высмеивая его тактику.
— Вы с Симоной никогда не ладили, и Дани обречена когда-нибудь вести себя так же.
— Самое приятное воспоминание о Симоне — это как она уверяла, что никто не посмеет унизить меня в ее присутствии!
— Она пыталась быть доброй к тебе!
— Она подразумевала, что у ее снобов-друзей были все основания унижать меня! — горячо парировала Уиллоу. — Как будто для меня было так важно мнение кого-нибудь из них! — Женщина сердито откинула назад голову.
— Ты с самого начала это очень ясно дала понять, — спокойно сказал Джордан.
Уиллоу бросила на него неодобрительный взгляд.
— Ты говоришь так, как будто это моя вина, что в присутствии Симоны они были сама любезность и понимание, а за ее спиной превращались в царапающихся кошек!
— Может быть, отчасти так оно и было. Ты относилась к нам ко всем с презрением и… — пытался продолжить он.
— Хватит с меня этого спора! — Она возбужденно встала. — Мне кажется, нам все же лучше погулять в саду.