Незримая паутина
Шрифт:
— Спасибо, — сказал майор Хромов охраннику, вопросительно при этом глядя на Жигулина. — Если у вас, Виктор Петрович, нет больше вопросов…
— И все-таки, — не сразу проговорил Виктор Петрович. — Супруги, утверждаете вы, вели себя необычно, да? Скованные или напряженные… Как вы сейчас полагаете: они уже знали, что произойдет?
— Наверное, да.
— Это все, что вам показалось необычным? Или было что-то еще, задержавшее ваше внимание?
— Да, вот что меня удивило, — вспомнил он. — Они поехали прямо к дому Абрамяна, понимаете? Мимо других.
Жигулин удовлетворенно кивнул.
— Итак, еще раз: они мчались вам навстречу…
— Я услышал выстрелы, потом звонок по мобильному — мол, Володя сошел с ума, расстрелял Абрамяна и наших ребят, мчит в твою сторону… Я увидел этот «рафик» с простреленным лобовым стеклом. Володя вцепился в руль, что-то орет, у Аньки глаза на лоб, ревет… Жуть какая-то.
— В вас стреляли? — спросил Жигулин.
— Да кому там стрелять? Я ж говорю: Володя вцепился в руль, жмет на газ, Аня ревет, схватившись за голову…
— То есть никого там, в кабине, больше не было?
— Не было, я бы увидел… Ребята орут: стреляй! Я ворота прикрыл, выстрелил пару раз, потом упал, откатился, чуть меня не сбили. Ну, они прорвались, рванули дальше. Как будто с ума вдруг сошли! А в ребят, которые погнались за ними на двух машинах, — в них ведь тоже стреляли! И попали в шину, прямо на повороте. Они и столкнулись друг с другом. Точно вам говорю: работали профессионалы, понимаете? Рассчитали все как по нотам.
— Это те охранники, что пострадали при столкновении во время погони и сейчас находятся в госпитале, — вполголоса пояснил Хромов в ответ на вопросительный взгляд Жигулина.
Жигулин понимающе кивнул.
— Спасибо, — сказал Хромов допрашиваемому. — Подпишите протокол и можете идти.
— Кузов фургона кто-нибудь осмотрел? — спросил Жигулин майора, когда они остались одни.
— Да. Гильз мы не нашли, хотя порохом там попахивало. Возможно, нападавший стрелял из револьвера. Или сумел собрать гильзы…
Вот они, нынешние сыскари, чертыхнулся про себя Жигулин. «Попахивало»…
— Газовый анализ воздуха проводился? — поморщился Виктор Петрович. — Пробы воздуха были взяты?
Хромов отвел глаза. Зря спросил, подумал Жигулин. Сейчас начнет говорить о недостатке финансирования, в результате чего у них сократили соответствующую лабораторию.
— Я сейчас не припомню, — наконец ответил Хромов. — Но могу узнать. Можно вызывать следующего?
Жигулин промолчал.
Следующим в комнату вошел другой охранник, с перевязанной головой. Этот был постарше Сергея Рощина, в глаза бросалась его военная выправка.
— Киреев Александр Михайлович, — отрапортовал он.
— Присаживайтесь, Александр Михайлович. — Хромов указал на стул, на котором только что сидел Рощин.
— Мы уже говорили с вами, — приступил к допросу Хромов, мельком взглянув на безучастно молчавшего Жигулина. — Припомните, что именно вы видели и что вам показалось необычным в этой истории.
Охранник неопределенно пожал плечами:
— Ну если вспомнить… Опять же смотря что называть необычным…
— Если не возражаете, — сказал Виктор Петрович, обращаясь к Хромову, — я поставлю вопрос иначе. Что вы увидели с самого начала?
— Ну, когда мы с ребятами выскочили из дома, видим: двоих наших они уже застрелили, а «рафик» разворачивается там, за воротами. Артем Андросович лежит в луже крови, его жена кричит, схватилась за голову… Да, вот, вспомнил: раньше они всегда въезжали на участок, теперь почему-то остановились на дороге у ворот. И Артем Андросович был убит прямо в воротах — шел к ним навстречу. Он обещал нас угостить мясом — по-армянски, что ли… Он, бывало, кричал: что такое эти ваши грузинские шашлыки! Ну, мы их готовили иногда на мангале и его угощали… Вы, говорит, попробуйте мясо в моем исполнении. Вот и попробовали…
— Горячий был человек? — спросил Жигулин.
— Да. Но справедливый. Ребята его уважали. Со всеми за руку здоровался, всегда нас к своему столу приглашал, когда гости приезжали, — не то что другие. Мы, конечно, отказывались…
— По-вашему, за что его могли убить? — вновь вступил Хромов.
— Не знаю, — сказал охранник, подумав. — Даже в голову ничего не приходит.
— Абрамяну угрожали?
— Какие-то непонятные звонки ему домой мы фиксировали, угроз не помню… А как там было в офисе, не знаю. На банкиров часто наезжают, верно? Не зря ему такую охрану дали. Нас по четыре человека каждый день на его охрану ставили. И вот все равно не уберегли.
— Вам жалко его? — спросил Жигулин.
— Еще бы… Хороший мужик был. И ребят, конечно, жалко.
— Вы раньше служили в органах безопасности, — напомнил Хромов, — у вас есть своя версия случившегося?
— Чего нет, того нет, — ответил Хромов, подумав. — Здорово они это проделали, ничего не скажешь.
Когда он вышел, Хромов выжидающе взглянул на Виктора Петровича.
— По-вашему, эти допросы для следствия что-то дали?
— Первые допросы — самые важные, — пожал плечами Жигулин. — Пусть они даже неподготовленные, но все равно свидетели могут вспомнить куда больше деталей, чем два дня спустя. Поэтому продолжим. С кем из семьи убитого можно сейчас поговорить?
— Жене по-прежнему плохо, но можно поговорить с дочерью, Светланой Артемовной, — сказал Хромов. — Пригласить?
Не зря ее родители назвали Светланой, подумал Жигулин, когда дочь убитого банкира, лет двадцати двух, светловолосая и темноглазая, с припухшими от слез глазами, вошла в комнату и скромно, как если бы находилась не у себя дома, а в гостях, присела на краешек стула возле двери.
— Во-первых, спасибо вам, Светлана Артемовна, что позволили нам на время превратить вашу комнату в служебный кабинет, — начал майор Хромов.