Незримое пламя
Шрифт:
— Теперь понял, сынок? — усмехнулся Марк Нонус, наблюдая за моим ошарашенным лицом. — Череп я взял из твоего тайника, пока ты спал. Но если бы ты знал, то отдал бы мне Мансура по доброй воле?
Я не знал, что ответить.
— Одному Императору известно, через что я прошёл, добывая кости, — механик говорил, параллельно проверяя десятки датчиков на боку «цистерны» и, по всей видимости, остался доволен результатом. — На что пошёл, обустраивая эту комнату. Ритуал перерождения по Нерону практически не рассчитан даже на современный подход к магии, что уж говорить о силе заведённой пружины, пара, электричества? Наука — паршивая замена колдовству, но ничего другого у меня нет.
Эми говорила, что для изготовления автоматонов требуется магия крови, но либо информация устарела, либо Марк не желал раскрывать все карты перед незваным гостем.
— Я могу с ним поговорить? — наконец спросил я. — Что он сам думает по поводу всего этого?
— Он спит, — спокойно ответил механик. — Духу положено спать трое суток кряду перед перерождением в жизнь. Это гораздо более сложная процедура, чем затея с кристаллами, которую ты мог наблюдать в нашей башне. Кстати, как вы догадались, что автоматон был ловушкой?
— Просто… повезло.
Я не мог доверять Марку Нонусу до конца — он уже однажды предал Маэстуса, а затем предал нашу гильдию, но какой у меня оставался выбор? Мне всё ещё не хватало маны даже на один выдох «Языка», механика охранял страж двадцать шестого уровня, способный прикончить меня за несколько секунд, а ребята — если они ещё живы — вовсе не торопились. Но главное — гримуара так и не было видно. И когда хозяин лаборатории нажал на ещё несколько кнопок, стало понятно, почему.
Сверху «цистерны» — на высоте около четырёх метров — открылся небольшой стеклянный купол, под которым на постаменте лежала небольшая чёрная книга в простом кожаном переплёте, без надписей и украшений, больше напоминающая записную книжку, чем гримуар чернокнижника. И всё же это был он — мой гримуар, мой единственный настоящий друг в безумном мире «Анимы». Я едва сдержался чтобы не закричать, попытаться разбудить Маэстуса. Во-первых, это бы вряд ли нормально воспринял Марк и его автоматон, во-вторых… что если он говорил правду? Всё происходящее выглядело именно так, как описывал механик, хотя и не до конца понятно, как он планировал подменить магию наукой.
— Устраивайся поудобней, сынок, — голос Марка Нонуса теперь звучал более глухо, и когда я обернулся, то увидел, что он снова облачился в броню «Железного человека». — Такого зрелища ты больше не увидишь.
Лучший механик Железной Империи неторопливо прошествовал в дальний угол зала — там стояло что-то вроде механического трона, напоминающее изрядно жуткую смесь врачебного кресла и электрического стула. К нему также тянулись провода, а по бокам располагались две замысловатые конструкции, напоминающие «шары Теслы», по которым то и дело пробегали пурпурные разряды электричества. Пару секунд мне казалось, что Марк предложит мне усесться на эту штуку, но он не раздумывая опустился на неё сам.
— Если я не смогу, — сказал механик, пока на его руках защёлкивались металлические браслеты, — Скажи Мансуру, что я всегда гордился им.
Я снова не знал, что ответить, да и не успел бы — охранный автоматон сделал два шага вперёд и повернул рубильник на пульте управления справа от «трона».
Если до этого зал наполнял ровный гул, к которому добавлялись звуки «цистерны» и потрескивание электричества, теперь на мои уши обрушилась настоящая какофония ада. Комната ревела, трещала, громыхала и завывала одновременно, в едином порыве, словно пытаясь воскресить Маэстуса из мёртвых лишь с помощью чудовищного шума. Вместо коротких разрядов между «шарами Теслы» теперь били полноценные молнии, проходя насквозь тело механика, окутывая его и исчезая по бесчисленным проводам. Не в силах оторвать руки от ушей, я всё же обернулся на камеру в «цистерне» — как раз вовремя, чтобы увидеть, как на скелет некроманта стремительно нарастает мясо, из кажущейся пустоты возникают органы, а их в свою очередь покрывает живая плоть. Из гримуара под куполом до тела в камере протянулась сияющая ядовито-изумрудная нить, просвечивающая сквозь металл машины, будто та вся состояла из стекла.
А затем Маэстус закричал. Его крик перебивал всю чудовищную какофонию в комнате, проникая не только сквозь плотно зажатые уши, но и сквозь глаза, кожу. Этот крик словно переплывал по нити из книги под куполом в камеру внутри «цистерны». Он длился и длился, так долго, что я подумал, что так и умру здесь, не дождавшись конца ритуала — просто от того, что больше не могу его слышать.
Пока не наступила тишина.
Кажется, я снова потерял сознание на короткое время — всего пару минут, но их хватило, чтобы всё изменилось. Я открыл глаза и поднялся с пола, стараясь не делать резких движений — голова заметно кружилась, хоть это почему-то не отображалось в статусах над полоской здоровья. Справа от меня в кресле шевельнулся Марк Нонус, и я вяло удивился, что он остался жив. Слева…
В окошко стекла из камеры внутри «цистерны» бил кулаками совсем молодой парень, смуглый, худой и невысокий, с отросшими до плеч прямыми чёрными волосами и синими глазами. Один из кулаков был вполне обычный, зато другой, как и вся рука, состоял из металла. Несмотря на все усилия и железную руку, на стекле не оставалось даже царапин, а наружу не проникало ни звука. Заметив, что я заметив его, узник «цистерны» что-то закричал, и я попытался прочитать это по губам.
«Ар-дор».
Потерянное сознание вернулось ко мне окончательно, и я бросился к «цистерне» чтобы найти механизм, открывающий камеру и выпустить Маэстуса на волю. Только вот её усеивал десяток панелей с сотней кнопок, и я понятия не имел, какая из них откроет дверь, а какая — что очень вряд ли, но всё же — сделает какую-нибудь непоправимую дрянь, типа смертельного газа. Я очень не хотел рисковать и беспомощно оглянулся на Марка, который с явным трудом поднимался с «электрического кресла».
— Дело сделано, — голос механика из-под шлема звучал ещё более страшно и глухо, чем до начала ритуала. — Ошибка исправлена. Цена… заплачена.
В эту же секунду со стороны двери в лабораторию раздался треск — совсем слабый, если сравнивать с недавним диким шумом, но обращающий на себя внимание. Одна из створок — та, что огромный механический страж открывал около минуты — осыпалась на пол смесью из пепла и расплавленного металла. В освободившийся проход шагнула Дея.
Первыми, кого я заметил кроме неё, были Ронан и Юки — измученные, еле стоящие на ногах, живые. Но за ними тянулся невероятный след из уничтоженных автоматонов, десятков сломанных механических кукол, раскиданных по всему пространству верхнего этажа фабрики. Телохранитель Марка ринулся в бой, поднимая молот.
Объяснение груды механических трупов тут же пришло само — прежде чем автоматон успел сделать три шага, Дея воздела левую руку и встретила его потоком белого пламени. То, что только что было мобом двадцать шестого уровня, рухнуло на землю без головы и солидного куска верхней части торса. Тысяча восемьсот двадцать урона в секунду. Жрица даже не вспотела.
Я перевёл взгляд на механика, ожидая, что тот попытается сам атаковать вторженцев, но Марк Нонус не сопротивлялся, когда Дея медленно подошла к нему, схватила за плечо и рывком сдёрнула с его головы шлем. Я вздрогнул от неожиданности — голова под шлемом теперь принадлежала не крепкому мужику пятидесяти лет, а дряхлому иссохшему старику далеко за сотню, стоящему одной ногой в могиле.
Впрочем, судя по глазам Деи, вторая нога на этом свете так же не задержится.
— Помнишь, что я обещала тебе, старик? — прошипела она. — Помнишь? Я всегда держу своё слово.
— Я знаю… кто ты, — прошамкал механик беззубым ртом. — Я… понял ещё тогда. Ты пришла… не из этого мира… Чудовище… Де…
— Всё верно, — свирепо рассмеялась Дея, перебивая его речь, упавшую до шёпота. — Я не отсюда. Я чужак.
Тело Марка Нонуса вспыхнуло слепяще-белым и распалось на прах, пепел и капли металла, оставшиеся от его брони. В лаборатории вновь воцарилась тишина — пока вдруг «цистерна» с Маэстусом внутри снова не начала гудеть.