Незримое сражение
Шрифт:
Перед самым восходом солнца они услышали голос, доносившийся из-под земли. Потом открылся замаскированный люк, и из охверстия показалась рука. Короткая перестрелка, бешеный бег, и вот топкое болото огласилось отчаянным криком:
— Не стреляйте! Передайте начальству: я — «Далекий»!
Еще не так давно он требовал от своих подчиненных не сдаваться живыми, драться до последнего патрона. Приказывал беспощадно расправляться с семьями тех, кто вышел из леса с повинной. А вот у самого не хватило духу, чтобы следовать собственным наставлениям. «Далекий» поднял руки в надежде на то, что чекистам известно
Одна операция… Одна из многих, в которых сходились в поединке люди и звери. И всегда побеждали люди. Такие, как Владимир Васильевич Ильяш, — скромный темноглазый человек, которого часто можно встретить на ровенских улицах.
МИХАИЛ ЛЕГЕЙДА
ПОЕДИНОК
Полковник Нечаев, крепко обхватив загорелыми, мускулистыми руками баранку видавшей виды «Победы», гнал ее на предельной скорости.
Мелькали в белом весеннем наряде яблони и груши, высаженные вдоль шоссе, телеграфные столбы, дома. Навстречу гремели стояками лесовозы, временами ослепительно вспыхивали освещенные солнечным светом ветровые стекла газиков.
За Калушем небо вдруг потемнело. А вскоре зигзаги молнии известили о грозе. В лобовое стекло ударили сначала редкие, но крупные капли косого дождя, а затем начался ливень. Видимость резко ухудшилась, но «Победа» не сбавляла скорости. Стрелка спидометра по-прежнему лежала на правом боку. Полковник спешил в Станислав по вызову начальника управления.
Последних несколько месяцев полковник Нечаев с группой чекистов находился в Болехове, откуда руководил огранизацией розыска все еще скрывавшихся на территории области оуновских главарей «Севера» и «Петра». Розыск и ликвидация этих бывших гестаповских пособников, состоявших теперь на службе у англоамериканской разведки, были основной задачей Станиславских чекистов.
Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Станислав встречал забрызганную «Победу» яркими лучами заходящего солнца, появившегося между разрывами дождевых облаков.
Оставив машину у подъезда, полковник быстро поднялся на второй этаж, прямо к Костенко.
— Прибыл, Арсентий Григорьевич! — доложил он, едва открыв дверь.
Костенко встал из-за стола и, подавая руку своему заместителю, предложил:
— Садись, Алексей Андреевич, прибыл вовремя. Как только Нечаев уселся в кресло, приставленное к небольшому журнальному столику, Костенко начал тихим, спокойным голосом:
— В ночь на 20 мая в Майданском лесу на Дрогобыччине на парашютах сброшена шпионская группа. Самолет без опознавательных знаков. Парашютистов четыре. Обнаружено столько же парашютов американского производства. Группу возглавляет некий «Ромб», настоящая фамилия… — полковник открыл лежавший на столе блокнот в красной обложке и прочитал: — Охримович. Василий Охримович. — Закрыв блокнот, он продолжал: — Остальной состав группы пока не уточнен. Шпионам удалось оторваться от оперативной группы преследования. Все они, безусловно, хорошо подготовлены и, очевидно, будут пробиваться к «Северу» или «Петру».
— Теперь понятно, почему «Север» и «Петро» ранней весной ушли с Рогатинщины в Болеховские горы, — высказал свои догадки Нечаев.
— Возможно, они были осведомлены о предстоящей выброске «гостей» и поэтому двинулись навстречу им, — согласился Костенко. — Так вот, — продолжал он, — получено указание Центра: организовать захват шпионов при появлении их на нашей территории. В крайнем случае они должны быть ликвидированы. Оперативные группы наших соседей уже работают.
— Что известно о «Ромбе»? — поинтересовался Нечаев.
— Ориентировка о нем и других парашютистах будет завтра-послезавтра. Ее доставят товарищи из министерства, выделенные нам в помощь, а пока дайте указание следователям, пусть подберут все, что есть у нас на Охримовича.
Костенко встал и, заложив руки за спину, прошелся к окну, за которым уже спускались сумерки.
— Задача, Алексей Андреевич, как видишь, важная и не из легких. Шпионы прекрасно понимают, на какой риск они пошли. Кто-кто, а «Ромб» знает судьбу своих предшественников…
Взор Костенко остановился на подаренном ему рабочими Ворохтянского лесокомбината портрете Ф. Э. Дзержинского, исполненном резьбой по дереву. При взгляде на него полковник невольно вспомнил эпизод из своей многолетней и опасной работы, эпизод тридцатилетней давности, когда он, будучи еще молодым чекистом Харьковской ЧК, проник в одну из петлюровских банд и способствовал ее разгрому, за что получил личную благодарность от Феликса Эдмундовича…
— Да, поединок предстоит нелегкий, — нарушил короткое молчание Нечаев. — Оперативную группу надо увеличить.
— Не возражаю. Берите опытных чекистов.
— Необходимо включить в группу старшего лейтенанта Бокова из Войнилова, старшего лейтенанта Птицына из областного управления и некоторых товарищей из Рогатина и Бурштына. Не исключено, что события могут развернуться и там.
До полуночи сидели два полковника, два заслуженных чекиста, два бывших фронтовика, обмениваясь мнениями, обдумывая будущие действия.
На тускло освещенных улицах ночного города — редкие прохожие. Давно уже в ресторанах и кафе перестали звучать танцевальные мелодии. Окончились самые поздние сеансы фильмов. Город спал. Только немногие окна большого административного здания еще светились.
Горел свет и в кабинете Костенко. Там капитан Панченко, держа в руках голубую дерматиновую папку, докладывал полковникам:
— «Ромб» — довоенный агент немецкой разведки. Являясь формально членом экзекутивы ОУН, он главным образом выполнял инструкции абвера. В 1940 году его из Кракова, где, как известно, размещался тогда разведывательный орган гитлеровцев, нацеленный на нашу страну, нелегально перебросили во Львов, затем он прибыл в Станислав. Тут «Ромб» имел конспиративные встречи с местными главарями ОУН, которым передал указания о сборе шпионской информации.