Незримое Здесь

Дракмир

Это все равно, что оказаться в незнакомой компании, где все шутят и сыплют отсылками, в которых ты не в зуб ногой. Отвратительное чувство.

* * *

Спустя еще неделю неспешной жизни в Ханори. Я заселился в здание библиотеки, точнее просто попросил у Риэль организовать мне комнатку, где бы я мог просто поспать. Но с того времени на постели и складочки не появилось, ибо не притронулся даже к подушке.

Людей Куро не провести молчанием, тупых тут нет, так что все быстро раскусили кто я на самом деле такой. Особой тайны ни я, ни Риэль их этого не

делали и закономерно, что я быстро стал пожинать плоды своей «известности».

Невозможно дней пройтись по кварталу Куро не замечая эмоций окружающих. Опаска, страх, у некоторых настоящий ужас и взгляд загнанного зверька, стоит только повернуть голову в их сторону. И все это с примесью почтения или благодарности, изредка такого же благоговения, как у Риэль.

Но никто не смел со мной просто поговорить. Что сложного подойти, поздороваться хотя бы? Но максимум общения от членов Куро — поклон за десять метров. Сказать, что не понимаю этих людей, это ничего не сказать.

Только дети относятся ко мне с огромным интересом, это я чувствовал, но наверняка строго предупрежденные родителями так же не смели беспокоить. Возле здания библиотеки с тех пор, как я там стал обитать, будто мертвая зона образовалась.

И ведь никто не убегал, если я подходил сам, но общаться… было трудно. Единственный светлый момент, заставивший появиться улыбке на моем лице, был когда я увидел, как развлекаются дети в квартале.

То самое озеро в центре, его вычистили и я увидел, как Куро развлекают и тренируют своих отпрысков. Простая игра, кто-нибудь из взрослых привязывал ленточки на камни и бросал их на дно, а дети должны потом разом нырнуть и достать ленты с названным цветом.

Я тогда чуть не засмеялся в голос, до того маленькая толпа детей была похожа на кучку веселых пельменей, падающих в воду. Неуклюже, с брызгами, визгами и весельем.

Но что на виду кажется, совсем иное на проверку в тени и тишине. Их истинные мысли, мотивы и желания. Знаю ли я об этом? Ха!

Единственное место в городе, где получалось немного расслабиться, это крыша Храма Змея. Сидя там в самые темные вечера и ночи, я легко улавливал не то что разговоры внутри, а самый тихий шепот молитв. Там, перед алтарем, все они открывали свои сердца Богу без опаски.

Молили ли они Змея о том, чтобы я исчез из их жизней так же быстро, как появился… Этого я ожидал, но получил в ответ столько сердечных благодарностей за спиной, что честно краснел, сидя на крыше. Впервые в жизни я поверил, что уши от смущения могут реально будто пылать.

Страх людей передо мной заключался вовсе не в моих поступках раньше, а просто опаской невольно оскорбить Посланника даже хоть невольным взглядом! Для них я будто небожитель, что оказался в смертном мире и вынужден терпеть обстановку вокруг. При том никто бы не возмутился, если бы я взаправду убил кого-нибудь за косой взгляд.

Как это сочетается в этих людях, не понимаю. Культура, обычаи, мысли, ничего из этого. Вроде предпосылки и желания как у привычных мне людей, но выводы, поступки, все другое.

Я чувствую себя щукой, брошенный в маленький пруд с золотыми рыбками. Таких милых, с выпученными глазками рыбок, которые до этого щук не видали, но инстинктивно знают, чем грозит встреча. А щука сытая, ей пофиг… Так и смотрят друг на друга.

В такие моменты кратких прогулок, когда появлялся на виду людей, я как никогда был благодарен, что не обладаю даром настоящей эмпатии. Если бы чувствовал эмоции чужих людей как свои — свихнулся бы, как пить дать.

Нет, такого дара или проклятья за мной не числится. Это скорее выходит из способностей и ощущения Эн. Я могу сказать сильнее или слабее существо, здорово или больно, накапливает ли силу для удара и такое подобное.

В какой-то момент, сам не уловил когда, это накопилось в опыт, а из него в качество. Не ощущение, а понимание. Можно назвать мое понимание эмоций и чувств окружающих не чем-то особенным, а обычной привилегией сильного существа над слабым.

Причем не нахожу в этом ничего постыдного, ибо сам был объектом такой привилегии с обратной стороны. Змей или Смотритель Храма, они так же легко понимают мое состояние и даже мысли, просто взглянув. Это данность мира сильных, ничего с этим не поделаешь.

Но тем не менее, с каждым днем и прочитанной книгой я все больше понимаю мир вокруг и новых людей. Еще помогают разговоры с единственным человеком здесь, что без опаски заводит разговор. Риэль Куро, новая глава Клана Божественных Оружейников.

Без общения с ней я бы уже не знаю, что бы делал от одиночества. Пошел бы в город и точно бы на проблемы нарвался, с моей-то внешностью. Пока я не выходил из квартала Куро даже с сокрытием Эн. Что-то неприятно шевельнулось в груди, когда мы прибыли на летающем корабле при свете дня и я увидел все разрушения той битвы при свете дня.

Тогда я ненадолго возненавидел себя за содеянное. Такая разруха и вонь гниющих тел, что до сих пор под завалами разрушенных домов, что до сих пор не разгребли… Напомнило поведение настоящих Архангелов или Высших Демонов, что так же резвились с людишками, нападая на незащищенные города.

Разумом конечно понятно, что не виноват, что просто бывает так складываются обстоятельства. Но сердце всегда подскажет и кольнет — виноват, мог бы как-нибудь по-другому.

Но вместе с тем в груди было и другое чувство, там поселилась глухая, грустная радость. Просто что еще могу чувствовать что-то подобное, еще не совсем оскотинился, не очерствел.

Память хранит много разного, хорошего и ужасного. Город Ханори и что тут было мной пережито всего лишь один фрагмент. Но из тех, о которых очень не скоро забуду. Однако с собой я честен, после событий Цикла и вида как в титанических воронках Бездны исчезают целые города под вой и плач погибающих в муках людей и радость Демонов… Ханори даже в сотню дерьмовых вещей не попадает.

Я с размаху стукнул себя по лбу, глухой стук вышиб лишние мысли и показал — чего-то там в черепной коробке еще есть. Рассуждения, эти проклятые вереницы мыслей без конца и края — мой бич после странствий в одиночестве по лесам Сибири. Годами, черт побери, в одиночестве. Когда делать откровенно нечего, человек, привыкший к постоянному информационному шуму, начинает заполнять мозги иначе. Огромной грудой размышлений, например.