Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 2
Шрифт:
К исходу 1990 года, в строгом соответствии с планом 8 отдела, три группы повышенной готовности со знанием требуемых иностранных языков из состава 900 ОПДП были доведены до полной оперативной готовности и, несмотря на продолжавшееся ухудшение внутриполитической обстановки в стране и усиление антиармейской кампании, мобилизованы к использованию в случае возникновения кризисной ситуации, а члены групп по своим политическим, моральным, личным и деловым качествам, патриотизму, а также уровню специальной и физической подготовки способны выполнить специальные задания в тылу противника.
И в заключение. Прошло более четверти века, как это важное направление внешней разведки с более чем полувековой историей было упразднено. Правильно ли это? Время, а главное – события, происходящие в быстро, порой кардинально меняющемся мире, несомненно, расставят всё по своим местам и вынесут свое заключение в правильности принятого руководством
«Шторм 333» 4
(штурм дворца-крепости Тадж-Бек)
4
В своих воспоминаниях автор использовал мемуары и исторические документы, принадлежащие перу других участников и хроникеров указанных событий, в том числе Ю. Дроздову, В. Богданову, А. Ляховскому и В. Ютову.
Как известно, быстротекущее время – на редкость искушенный ретушер. Неумолимо проходят годы, десятилетия – и некоторые, казалось бы, чрезвычайно важные события нашей жизни сглаживаются. Они как бы уходят за горизонт, покрываются флером забвения. Наоборот, случаются часы и даже минуты, которые со временем становятся лишь острее и зримее. Для человека военного подобного рода моменты истины – это всегда эпизоды вооруженной борьбы, столкновения жизни и смерти. Сколько бы времени ни прошло, они все так же будоражат, тревожат, заставляют учащеннее биться пульс. За ними – горячий азарт атаки, грохот акаэсов, запах крови и пороховой гари, возгласы боевых товарищей. Незатихающая боль и скорбь утрат. И – ни с чем несравнимое ликование от добытой с таким трудом победы. Прошло более тридцати лет, а тревожная ночь декабря 1979 года по-прежнему в моей памяти до последней детали…
Начало 1979 года выдалось для меня, в ту пору 30-летнего старшего лейтенанта Управления КГБ СССР по Ленинградской области, достаточно беспокойным. Позади остались вечерняя школа, заводская проходная, незабываемая срочная служба в кремлевском полку и интереснейшие годы учебы на иностранном факультете в прославленной Высшей Краснознаменной школе КГБ им. Ф. Э. Дзержинского.
После окончания курсов усовершенствования офицерского состава в подмосковной Балашихе весной следующего года стал готовиться к длительной служебной командировке. Таким образом, все лето провел в Псковской воздушно-десантной дивизии. Затем вместе с семьей убыл в отпуск – в Прибалтику. И вдруг – срочный вызов обратно в Балашиху. Причем без объяснения причин. А сюда уже съезжались из республик, краев и областей всего необъятного Советского Союза ее выпускники.
В системе государственной безопасности КУОС был в то время основным центром подготовки командиров разведывательно-диверсионных подразделений для действий в тылу противника. Именно в этом учебном заведении готовились кадры еще для войны в Испании, а позднее – бойцы из группы Павла Судоплатова и Ильи Старинова. В том числе такой непревзойденный мастер секретных операций, как Герой Советского Союза Николай Кузнецов. Руководил КУОСом всеобщий любимец и образец для подражания слушателей – полковник Григорий Иванович Бояринов. Профессиональный разведчик-диверсант с опытом боевых действий еще со времен Великой Отечественной войны, он почти два десятка лет отдал преподавательской и научной работе в области партизанской и разведывательно-диверсионной деятельности.
Как выяснилось, в Балашиху нас вызвали не для развлечений. Немедленно начались интенсивные занятия по дополнительной огневой, физической и минно-взрывной подготовке, а также по тактике действий в составе оперативно-боевой группы. Вот тогда-то почти шепотом впервые прозвучало – Афганистан. «Странно», – подумалось мне. Южное направление не совсем соответствовало моему знанию иностранного языка и северо-западному предназначению. Однако неуместные вопросы задавать в то время было не положено. К тому же мое недоумение очень скоро рассеялось.
Внимательный анализ ситуации еще в 1978–1979 годах подтверждал обоснованность тревоги
Долгое время подробности штурма дворца Амина оставались строжайшей государственной тайной. В Советском Союзе эти события проходили под кодовым названием «Второй этап Апрельской революции». О людях, совершивших этот «второй этап» не было известно ровным счетом ничего. Как через много лет вспоминал в своей книге «Трагедия и доблесть Афгана» генерал А. Ляховский, еще 8 декабря 1979 года в кабинете Л. И. Брежнева состоялось совещание, в котором принял участие узкий круг членов Политбюро ЦК КПСС: Ю. Андропов, А. Громыко, М. Суслов и Д. Устинов. Они долго обсуждали положение, сложившееся в Афганистане и вокруг него, взвешивали все «за» и «против» ввода туда войск. В качестве подтверждения необходимости такого шага со стороны Ю. Андропова и Д. Устинова приводился целый ряд доводов. А именно: предпринимаемые со стороны ЦРУ США усилия по созданию «новой Великой Османской империи» с включением в нее южных республик из состава СССР. Отсутствие на юге надежной системы ПВО, что в случае размещения в Афганистане американских ракет типа «Першинг» ставит под угрозу многие жизненно важные объекты, включая космодром Байконур. Кроме того, обращалось внимание на возможность использования афганских урановых месторождений Пакистаном и Ираком для создания ядерного оружия. Не исключались и крайние меры. Например, установление в северной части Афганистана власти оппозиции в целях присоединение этого района к Пакистану и т. п. На том совещании было принято решение проработать два варианта: руками спецслужб КГБ устранить Хафизуллу Амина и поставить на его место вполне предсказуемого Бабрака Кармаля. И, кроме того, послать ограниченное количество войск на территорию Афганистана для последующей стабилизации обстановки.
Тем временем «отстрелявшиеся» молодые офицеры в составе небольших групп поэтапно убывали в Афганистан, где вливались в состав оперативно-боевого отряда КГБ СССР «Зенит». Всего в начале декабря в Кабул прибыли две подгруппы (по 30 человек в каждой). А 23 декабря в Баграм была переброшена спецгруппа «Гром» (тоже 30 человек). Во избежание путаницы скажу, что такие кодовые названия у них были только на территории Афганистана. В центре, в Москве, они назывались по-другому. Группа «Гром» – подразделение «А», спецгруппа по борьбе с терроризмом, в составе одного из Управлений КГБ. Впоследствии, по версии журналистов, «Альфа». А оперативно-боевой отряд (ОБО) «Зенит» – будущий «Вымпел». Численность «зенитовцев» (вместе с ранее прибывшими) достигла 150 человек. Общее руководство ими осуществлял А. Поляков.
Подходила и наша очередь. Группа под руководством подполковника А. Голубева насчитывала около 16–18 человек. В нее входили офицеры территориальных органов, особых отделов и специалистов внешней разведки, знавших язык «дари». Именно таким составом мы были представлены в конце октября в Ясенево одному из руководителей ПГУ КГБ СССР. Генерал вкратце обрисовал ситуацию, складывающуюся в Афганистане. И, не называя основной цели пребывания ОБО «Зенит» в этой стране, тем не менее не исключил возможность участия офицеров отряда в некой совершенно секретной спецоперации. Здесь, заверил он с явным подтекстом, будут в полной мере востребованы знания и навыки, полученные нами во время учебы в Балашихе. Непосредственно перед вылетом, инструктируя группу, заместитель начальника отдела Управления «С» ПГУ, участник Великой Отечественной войны, полковник А. И. Лазаренко обратил особое внимание на дисциплину, организованность, выучку и взаимодействие, необходимые участникам в ходе проведения боевых действий. Без этого, подчеркнул он, вряд ли удастся выполнить поставленную задачу и избежать потерь. Как вскоре выяснилось, словно в воду глядел опытный офицер-ветеран.