Нф-100: Четыре ветра. Книга первая
Шрифт:
– Ты снайпер?
– переспросила она удивленно, затем покосилась на винтовку на моём плече.
– Ну и что?
– Сэла вскинула одну бровь, - А, поняла.
– кивнула она следом, - Шестой ваш закон. Вообще-то...
– задумалась ангелесса, - Вообще-то, в оригинале шестой завет, звучит как: Не убей. Этот глагол на древнееврейском обозначает безнравственное преднамеренное убийство, в отличие от любого вообще убийства, например в результате несчастного случая, в целях самообороны, во время войны или по решению суда. Об этом можно догадаться и так, не зная древнееврейского, так как, сама Библия предписывает смертную казнь по решению суда в результате нарушения некоторых заповедей, следовательно, этот глагол не может означать убийство вообще, при любых обстоятельствах, только безнравственное. У нас тоже есть подобный закон, только звучит иначе, и даже есть пункт карающийся смертной казнью.
– Какой?
– Братоубийство.
– ответила она, - Почему ты думаешь, Самаэль ещё жив? Неважно кто, на сколько пал, или на сколько высоко, мы можем воевать с падшими, изолировать, что угодно ещё, кроме убийства. Это может сделать только Бог.
– И что, - поинтересовался я, - случалось?
На короткое мгновение, она казалось помрачнела до состояния грозовой тучи.
– Да.
– только и сказала на это Сэла, и голос её звучал тяжело, - А, что до семи смертных грехов...
– тут же сменила она тему, - они были определены из заповедей по Библии, но фактически в Библии этого нет, это появилось намного позже. Гордыня. Алчность Зависть. Гнев. Блуд. Чревоугодие. Уныние... Убийства, как такового тоже, как видишь нет. И вероятно, если причиной становится один из вышеперечисленных критериев, вот тогда это нарушение. Не знаю, не считаю, что это было верно, к тому же свод поступков исходя из заповедей явно может быть и больше семи. Каждый сам должен понимать заповеди, но это только моё мнение.
– А что это за язык на котором ты говоришь?
– спросил я.
– По идее это Сензар. По мере того, как время шло, мы начали замечать, что разговариваем все чаще губами, а не посредством сильных проекций мысли. Часто приходилось разговаривать, теперь открываем рот, когда хотим что-нибудь сказать, по силе привычки. Раньше все говорили только на языке Сензар, потом научились скрывать свои мысли. Сейчас в основном всё же используют его усовершенствованную версию, где и проекции и особая речь происходят единовременно, и полностью управляема. Нужно представить себе ясно образец, сделать его для себя видимым, так получается проекция. Чтобы воплотить её, нужно силой желания облечь тонкой субстанцией ментального плана эту проекцию. И тогда возникнет желаемое. Просто субстанция ментального плана, та же самая, из какой состоит эфемерное тело, материя одна и та же в любых измерениях, но в быстроте вибраций и в разреженности большая разница. Но даже там мы совсем не чувствуем себя прозрачными ангелами, сидящими на влажных облаках. Быстрота, с которой я переношусь через пространства, не значит что мое тело слабое.
Вот оно! Проекция! Вот что это за шары, так ни эти ли шары мы видим порой в небе? Видим светящиеся шары и принимает за НЛО! Они ведь могут быть и любых размеров.
– Значит, вы, ангелы так же как и мы, в одного и того же Бога верите?
– поразился я. Сэла немного свела брови, смотря на меня не пойми чего означающим взглядом. Но прямо сейчас, она выглядела на все сто тысяч лет, или сколько там ей?
– Не путай, вас и нас, люди и ангелы в корни отличны. Отличные создания, и законы соответствующие. Людские законы только для людей. Ангельские законы только для ангелов. Ангелы вовсе не лишены индивидуальности.
– сказала Сэла, - Мне встречались настоящие святые, обладающие высокими идеалами. Наша жизнь может быть свободной. У нас нет той механической жизни, которая делает людей такими рабами на земле. В нашем мире ангела задерживают только его мысли. Если они свободны - свободен и он. Но у нас больше ангелов с философским складом. Всё больше мыслителей, чем святых, так как высочайший идеал большинства склоняет скорее к философской жизни, чем к религиозной.
Вот так вот.
– А ты?
– спросил я. Сэла немного растерянно посмотрела на меня, скидывая свои тысячелетия и становясь девчонкой лет 16-ти. С крыльями, правда.
– Что, я?
– Святая или мыслительница?
– поинтересовался я внимательно наблюдая за ней. Интересно, а ангелы могут врать как сивый мерен?
Сэла вскинула брови, и тихо посмеялась чему-то.
– Я - клиническая неудачница.
– ответила она мне.
Что она сказала? Она ведь именно так и сказала?
– А почему неудачница?
– спросил я, удивленный этим. Она слегка наморщила свой аккуратный носик, затем посмотрела на меня.
– Потому что мне катастрофически невезёт.
– сказала Сэла. И положив руку на эфес своего меча, нахмурилась, но улыбка осталась на её губах, отчего её прекрасное лицо приобрело вымученное выражение на краткое мгновение. Это поразило меня. Нет, серьёзно, было в ней что-то несчастное, тоскливое сейчас.
– А кому везёт по твоему?
– спросил я, почему-то. Может быть мне даже хотелось отвлечь её, чтобы она не думала, о том, что явно зарождало в ней эту тоску.
– Мне думается, что самый счастливый народ из всех ангелов, которых я встречала на Небесах, это - живописцы.
– ответила Сэла, и её взгляд поймав мой, был по детски восторженным и мечтательным, - Субстанция нашего мира так легка и пластична, что она необыкновенно легко складывается в формы, творимые воображением. Они создают прекрасные картины. Некоторые из наших художников стараются передать свои картины внутреннему зрению ваших художников, и иногда им это удается. И тогда истинный творец радуется, что его коллега на земле схватывает идею и осуществляет ее на полотне.
– Музы?
– догадался и удивился я одновременно. Сэла часто закивала.
– Да, музы.
– подтвердила она, - Мы тоже их так зовём. Не каждый способен видеть ясно, насколько вдохновленный им художник выразил его идею, ибо требуется специальный дар или специальная подготовка, чтобы видеть явления по другую сторону, это дар хранителей. Тогда он может попросить хранителя, и он по просьбе музы находит вдохновленного им художника, узнает насколько идея осуществилась на земле. С поэтами и писателями то же самое. У нас тоже создаются прекрасные поэмы, и они отпечатлеваются в мыслях земных поэтов. Это не есть нарушение запрета, ведь ангел не внушает, а просто как бы предлагает свою идею. Один из наших поэтов сказал мне, что это легче достигается с короткими поэмами, чем с эпосом и драмами, для которых требуется продолжительное усилие. Приблизительно то же самое можно сказать и о музыкантах. Когда вы бываете на концертах, где исполняется прекрасная музыка, там вокруг вас, наверно, толпятся ангелы, любящие музыку и упивающиеся музыкальными гармониями. Земная музыка доставляет много радости, тем кому она по душе. Мы можем слышать её если хотим. Но если бы вы только могли слышать нашу музыку! Ты вероятно и не понимал музыки, если твоего слуха не касалась неземная.
– И какую музыку любишь ты?
– спросил я. Просто мне сложно к примеру представить её качающую в такт головой, под Битлз или подпевающую Луи Амстронгу.
– Я больше предпочитаю струнные инструменты.
– ответила она
Я задумчиво потёр подбородок, бегая взглядом по её лицу.
– Мм-мм... Арфа?
– предположил я.
– Ага, облачаюсь в тогу, венец на голову, и брынчу на арфе.
– согласилась она послушно. Она тут же прыснула со смеху, - Ну, ты как, что скажешь, порой...
– покачала она головой.
– Нет, серьёзно.
Сэла призадумалась.
– Ну, если рассматривать вашу земную музыку, то в большей степени наверное, нью-металл.
– ответила она, - Иногда гранж или альтернатива. Вообще, ты знаешь, по настроению.
Мои брови постепенно уползая вверх, стукнулись об здешнюю границу небес. Я в шоке уставился на ангелессу.
– Что?...
– шепнул я, кое-как, совершенно лишённый дара речи. Из меня вылетел прерывистый смешок. Всё таки Битз мне было проще представить чем... это.