НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 10 (1971)

В настоящем сборнике представлены разные «профили» фантастики. Помимо собственно научно-фантастических произведений здесь присутствует также «фантастоведение»: книга завершается статьей Е. Брандиса об одном мало известном, но заслуживающем внимания эпизоде в истории научной фантастики.

Открывается сборник повестью С. Гансовского «Винсент Ван Гог». В ней два

основных плана. Один, так сказать, научно-фантастический — «методика» путешествий во времени. Другой условно можно было бы назвать историко-художественным и историко-социальным. Перед читателем проходит жизнь художника Ван Гога, признанного великим лишь после смерти. Это повествование о трагедии таланта в условиях буржуазией Голландии и Франции второй половины прошлого столетия.

Тема путешествий во времени в литературе не новая. Открытая М. Твеном и Г. Уэллсом, она подвергалась и подвергается усиленной эксплуатации фантастами всего мира. Казалось бы, трудно добавить какую-нибудь новую линию в ее разработку. И все-таки С. Гансовскому, на наш взгляд, это удалось. Автор проявляет незаурядную выдумку в описании трудностей и парадоксов, которые возникли бы, если бы такие путешествия и попытки вмешательства в прошлое вдруг стали возможными. Несколько раз герой повеет «спускался» в прошлое, и каждый раз это приводило к результатам совершенно неожиданным. Попытки «обмануть» историю, исключить из нее «неугодные» звенья желанного успеха не имели. Но путешествия в прошлое не прошли для героя бесследно. Они обогатили его нравственно. На наших глазах в нем произошла важная перемена. Если поначалу он предстал перед нами как этакая смесь «рубахи парня» с плутом в стиле О. Генри, то к концу повести он уже человек, понимающий ценность таланта, мужества и труда. Эта перемена вызвана благотворным влиянием подлинно гуманистического искусства Ван Гога.

Так обе темы, фантастическая и историко-художественная, сливаются в одну — в тему высокого нравственного назначения искусства.

Парадоксы путешествия во времени, а точнее — вся фантастическая линия сюжета повести сталкивает нас с одной интересной историко-философской проблемой.

Как известно, в исторической литературе не принято оперировать сослагательным наклонением или, как говорят в логике, контрфактическими предложениями типа: «Если бы произошло (не произошло) событие А, то произошло (не произошло) событие Б». Такой подход к анализу исторических событий историк сочтет бесполезным. Однако не вносит ли наша эпоха — эпоха научно-технической революции, эпоха кибернетики и «больших систем» — нечто новое в эту позицию? Нам кажется, вносит.

Задачи современного социального развития настоятельно требуют прогнозирования будущего в разных аспектах — научном, техническом, социальном. Во многих странах прогнозированию ныне уделяется большое внимание. Важное, можно сказать, государственное значение придается ему и в нашей стране. А всякий прогноз предполагает анализ альтернативных вариантов будущего. Но ведь будущее со временем становится прошлым. И поскольку прогнозы и альтернативные варианты составляются для того, чтобы мы своей деятельностью в настоящем могли наилучшим образом влиять на будущее, постольку потомки, видимо, обязательно станут обсуждать вопрос о том, насколько верны решения, которые мы сегодня принимаем на основе прогнозов. Они, следовательно, будут рассматривать альтернативные варианты прошлого.

Эта ситуация не надумана. Возьмем хотя бы проблему взаимоотношения человека и природы. Цивилизация теперь в состоянии осуществить грандиозные проекты, меняющие лицо Земли. Это вселяет в нас оптимизм, но он оправдан только тогда, когда человек действует, говоря словами Энгельса, со знанием дела. Так бывает не всегда, в частности, потому что нередко приходится принимать решения в условиях недостатка необходимой информации.

Но как анализировать альтернативные варианты? Для С. Гансовского здесь нет проблемы, поскольку он располагает «машиной времени». Она позволяет ему «изменять» ход истории и сразу же видеть, к чему это приводит. Таким образом автор добивается наглядной убедительности в решении очень важной нравственной темы об ответственности людей перед грядущими поколениями, перед настоящим и будущим. А как в науке? Очевидно, здесь помощь придет со стороны кибернетики с ее методом математического моделирования процессов, происходящих в сложных и сверхсложных системах. Известно, например, что кибернетическое моделирование органической эволюции пролило уже определенный свет на ряд явлений, которые раньше были не очень понятны. Можно моделировать и социальное развитие. Прежде всего это относится к экономическим процессам.

Такие работы уже ведутся. Подчеркнем, что в кибернетическом моделировании утрачивает жесткий характер привычное противопоставление «прошлое — настоящее — будущее». Для теории «больших систем» — это лишь моменты единого процесса развития системы, выраженного в точных терминах.

Конечно, такого рода «модели» очень грубы. Даже при самой тщательной и корректной проработке в них по необходимости не будет учтена масса фактов. И чем дальше от нас прошлое, тем больше будет масса неучтенных фактов. Вопросы вроде: «Что было бы, если бы Карфаген не был разрушен римлянами?» — по-видимому, всегда будут малоплодотворными для анализа. Но в применении к периодам, оставившим после себя достаточное количество документальных и прочих свидетельств, анализ альтернативных вариантов средствами кибернетики, возможно, займет достойное место в ряду серьезных социологических и исторических исследований. Разумеется, не для того, чтобы исправлять прошлое, а для того, чтобы наиболее разумным путем идти в будущее.

При этом возникает задача создания в рамках исследования «больших систем» чего-то вроде «теории альтернативных вариантов». Фантасты и тут до некоторой степени идут впереди. Так, американский фантаст Р. Бредбери в рассказе «И грянул гром» («Фантастика Рея Бредбери». М., 1964 г.) выдвигает принцип, согласно которому на ход истории может оказать влияние даже случайная гибель того или иного растения 60 миллионов лет назад. Более того, он полагает, что влияние такого рода «мелких событий» с течением времени неизмеримо возрастает. С. Гансовский в своей повести формулирует фактически другой принцип: чем дальше от нас эпоха, в которую вмешался «путешественник во времени», тем меньше последствий для современности.

Привлечение кибернетики для исторических исследований потребует, видимо, разработки своего рода типологии событий, в первую очередь с точки зрения их «веса» в историческом процессе. Материалистическое понимание истории, исходящее из определяющего характера производства в системе общественных отношений, указывает принципиальные основы для такой типологии. Так будет, видимо, проложен путь к моделированию альтернативных вариантов в эволюции «больших систем», где, наверное, найдут выражение и кибернетические аналоги проблем о роли случая и о роли личности в истории.

Известны попытки построения прогнозов научных открытий. А. Кларк в своей книге «Черты будущего» (М., 1966) приводит таблицу предполагаемых открытий, доведенную до 2100 года. В числе будущих открытий в ней есть и такие, которые давно уже «открыты» научной фантастикой. Но «машины времени» нет. И это не случайно. Наука — по крайней мере наука сегодняшнего дня — отвергает ее возможность, хотя и обсуждает некоторые более «тонкие» варианты «обращения времени». Но, с другой стороны, «машину времени», если не в прямом, так в переносном смысле, человек «изобрел» давно. Это память отдельного человека и память поколений. Писаная история — это «машина времени», обращенная в прошлое. «Машина времени» в аналогичном смысле, только обращенная в будущее, ныне возникла в облике прогнозирования.

Теперь несколько замечаний о других произведениях сборника.

Автора «Повести без героя», так же как и автора «Винсента Ван Гога», вряд ли нужно особо представлять: фантастика Ильи Варшавского давно получила признание широкой читательской аудитории. И «Повесть без героя» читатели наверняка прочтут с интересом.

Фабула «Повести без героя» настолько близка к некоторым современным проблемам науки, что тут трудно сказать, чего в ней больше — фантастики или реального научного содержания. Замысел «Повести» — ввести читателя в русло таких проблем, как природа одаренности, моральная ответственность ученых, разрабатывающих вопросы программирования наследственности человека, «вклад» среды в формирование индивида. Решение этих проблем, предлагаемое Варшавским, гипотетично, ибо сама наука еще не дает на них однозначных ответов.