НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11

Булычев Кир

Он должен был что-то предпринять, потому что знал: если она уйдет обиженной, утро будет безнадежно испорчено.

— Вот что я хотел спросить… Где Нокс? Почему его нет в саду?

Упоминание о Ноксе было грубой ошибкой. Не далее как пять лет назад Кинг сам посоветовал садовнику не попадаться на глаза. Нокс раздражал его своим преувеличенно подобострастным видом. В порыве прекраснодушия Кинг забыл об этом, и мисс Гримбл взялась освежить его память.

— Нокс стриг траву, когда вы распахнули окно, он ушел.

— Почему? — глупо спросил

Кинг.

— Потому что он не знал, что вы пожелаете его видеть, — отчеканила мисс Гримбл.

Но Кинг не хотел признать свое поражение.

— А вы не спросите у него, какая пташка пела сегодня под окном? — невинно произнес он.

— Пташка? — остатки бровей мисс Гримбл взлетели под самый верх лба.

— Да, пташка, — уже свирепея, повторил Кинг. — Она пела так: тинь-тир-ли-люли-тинь!

— Как, как?

— Тинь-тирли-люли-тинь! — заорал Кинг в микрофон.

— Я так и должна сказать — тинь? — мисс Гримбл безжалостно добивала его.

Кинг ударил по клавише и выключил канал внутренней связи. Его обидели. Он пытался поделиться радостью — его не поняли, хотел пошутить — на него обиделись, он предложил мир — тогда обидели его самого. Нет, не зря пятнадцать лет назад он дал зарок оставлять при себе и свои несчастья, и свои радости, ибо и то, и другое люди встречают равно неприязненно. Радости, потому что они чужие, несчастья, потому что этого добра у всех своего достаточно. Праздный разговор с экономкой с самого начала был чреват ссорой, нужно было предвидеть это.

Так продолжал думать Кинг, погружаясь в бассейн. Мысли отвлекали его от плаванья, в конце концов он застрял на мелком месте, там, где в бассейн выходила труба с подогретой водой. Теплые струи обтекали тело, навевая дремоту.

— К черту! — разозлился Кинг. — Портить такое утро из-за стычки с мисс Гримбл! Не будет этого.

И, оттолкнувшись от стенки, он поплыл. Предки наградили его крепким костяком земледельца — плечи широко разнесены на массивных ключицах, от этого гребок получается емким, и тело, как торпеда, вылетает на поверхность.

Потом он вылез на теплый гранит бортика и растерся полотенцем. От плаванья в мышцах возникло ощущение томной усталости, а кожа все еще помнила ласковый холодок воды.

Вода… Удивительная субстанция! Тяжелая и невесомая, прозрачная и сплошная, податливая и твердая! Как могло возникнуть такое из неосязаемых молекул двух газов? И хотя Кинг лучше, чем кто-либо другой, зная, как это произошло, он не мог отказать себе в удовольствии наивно восхищаться изумительной этой средой.

Возвращаясь в дом, он увидел, как за кустами мелькнула спина Нокса. Кинг хотел было окликнуть его, чтобы спросить о пташке, которая пела в кроне вяза, но, представив, как задрожал бы Нокс, если бы он вздумал заговорить с ним после пятилетнего молчания, передумал. В библиотеке у него хранился полный Брэм, по которому можно узнать о любой пташке без всякой помощи Нокса.

Несколько метров отделяло его от входа в дом, когда в глаза ему сверкнул

солнечный зайчик. Кинг вздрогнул, так и есть — над оградой, как мачты в гавани яхт-клуба, колыхалась целая роща шестов с прикрепленными телекамерами. После нескольких лет затишья, когда Кинг начал уже надеяться, что о нем прочно забыли, камеры все чаще стали появляться над оградой.

Послав к чертям всех репортеров с их дурацкими затеями, Кинг легко взбежал по ступенькам, и за ним захлопнулась дверь.

— Завтракать, мисс Гримбл! — крикнул он, войдя в комнату и включив канал связи.

В стене раскрылся проем, и транспортер доставил поднос с завтраком, Вдохновленная ссорой мисс Гримбл превзошла самое себя: дымились округлые ядрышки картофеля в узорчатых лапках укропа, редиска нарядно алела среди пучков зеленого лука, а простокваша застыла в горшочке монолитным куском.

— Вы чудо, мисс Гримбл! — воскликнул Кинг. — Что бы я делал без вас!

Лесть! Нет более простого и надежного средства коммуникации.

— Я очень рад, что вы живете у меня, — пел Кинг, наслаждаясь пищей. — А вам, должно быть, нелегко со мной.

— Не с вами, а с экраном телевизора, — проворчала мисс.

— Но ведь на экране — я.

— Иногда мне кажется, что вас нет, — ответила экономка, — что все это обман, передача из телестудии.

«Сейчас пришлю на транспортере пустые тарелки, и убедишься, что я существую», — подумал Кинг, но вслух сказал иное:

— Благодарю, мисс Гримбл, завтрак был великолепен! Теперь сигарету, и больше мне ничего не нужно.

— Тогда отключите экран, — послышалось из динамика, — я не выношу табачного дыма.

— Браво, мисс, браво! — Кинг захлопал в ладоши. — Великолепная шутка!

— Горькая шутка, сэр! — вздохнул динамик.

Старушка вконец расстроилась, надо было как-то утешить ее.

— Послушайте, мисс Гримбл, — начал Кинг, наслаждаясь сигаретой, — ведь я не против, чтобы вы пригласили гостей. Веселитесь, пейте коктейли… Почему вы не делаете этого?

— Потому что все время чувствую себя виноватой! — с жаром ответила женщина. — Я проработала у вас пятнадцать лет и за это время видела вас лишь однажды, когда вы расшиблись в бассейне и за вами приехал санитарный автомобиль. — Мисс Гримбл замолчала. На лице ее появилось страдальческое выражение. — Мне постоянно кажется, что вы не хотите меня видеть, потому что я в чем-то провинилась. Если б вы знали, как это трудно!

— Но ведь я сторонюсь не вас именно, мисс Гримбл. Я не допускаю к себе никого.

— Так зачем это? Вы умнейший человек, сэр Томас, что заставило вас заточить себя в эту конуру, пропахшую табаком?

Кинг почувствовал, что до очередной ссоры осталось два—три слова.

— Мисс Гримбл, сегодня прекрасное утро, — медленно выговорил он. — И чтобы не портить себе его, давайте на этом закончим, наш разговор.

— Вы рассердились на меня? — помолчав, спросила мисс Гримбл.

— Нет, — ответил Кинг, стиснув зубы.