НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18
Шрифт:
…Вечером я улетал в Париж. По городу проехали в открытом автомобиле; народу на улицах было немного, но на аэродроме меня ждала толпа. Интерес этих людей понятен: в таком облике они лицезреют меня в последний раз.
Когда я поднимался по трапу, меня подмывало крикнуть: «До встречи на похоронах!», но я вовремя прикусил язык.
1 мая
Я в Париже. Сижу в большой светлой комнате. Клиника находится невдалеке от Люксембургского сада — через окно проникает запах цветущих деревьев.
Меня приглашают
…Меня кладут на носилки и везут в знаменитую операционную № 15. За ее стеклянными стенами толпа студентов — они будут видеть весь ход операции. Вспыхивают прожекторы стереовидения. Профессор еще во фраке. Он спрашивает, какое музыкальное произведение мне хотелось бы услышать напоследок.
Выбираю скрипичный концерт Венявского. Музыка. Тибо протягивает бокал шампанского. Выпиваю залпом. Я не увижу, как профессор облачится в белоснежный халат, — я уже сейчас ничего не вижу.
Началось.
5 мая
Я проснулся в полной темноте. Впрочем, верно ли это сказано? И сказано ли? Я же не могу говорить! И «просыпаться» тоже не могу: ведь пробуждение — это момент, когда человек покидает мир сна и до сознания доходят звуки реального мира. А мой мозг, просто стал снова функционировать после вынужденного бездействия, из которого его вывели импульсом, имитирующим внешний раздражитель.
Итак, я начал мыслить. А скорее, стал сознавать, что мыслю. Начал вспоминать все, что было, и сразу поймал себя на утешительном силлогизме:
— Я существую, поскольку я знаю, что существую.
Первым делом я внушил себе: свершилось то, что я многократно пытался представить в воображении, — операция прошла удачно! Мой мозг находится в том неслыханно дорогом устройстве, обеспечивающем его жизнедеятельность, право на которое было мне предоставлено решением Венской комиссии. Мои мозг живет! В эту минуту каждая моя мысль регистрируется на пленке и изучается группой экспертов, возглавляемых самим Тибо. Если результат исследований окажется положительным, тотчас будет подключено зрение.
…Я ощутил — не увидел, а именно ощутил — вспышку, после нее стало как будто еще темнее. Но это была не та темнота, которая только что окружала меня. Та темнота была пустая, а эта чем-то наполнена; теперь я чувствую, я уверен, за ней — беспредельность!
…Начало сереть, проясняться, из темноты постепенно выступили предметы. Я был в приемной Тибо. Сделалось совсем светло, и я увидел стоящих передо мной людей. Среди них был и профессор.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он. Слова Тибо появились на экране, установленном так, чтоб я мог его видеть.
Разумеется, я не ответил, но на другом экране замелькала мешанина слов, фраз, образов. Их было гораздо больше, чем могло осесть в моем сознании. Я с любопытством следил за этим бегом собственных мыслей. В конце концов мне удалось укротить их и составить
«Спасибо, я чувствую себя хорошо».
Однако на экране, на заднем плане, все-таки продолжали прыгать мысли, которыми я вовсе не собирался ни с кем делиться. Дурацкое занятие — мыслить на экране! Несмотря на радость бытия, я почувствовал острое желание как можно быстрее с этим покончить.
Профессор улыбнулся и сказал:
— Хорошо, заканчиваем. Сейчас мы смонтируем вам слух и голос, а зрение временно отключим.
Течение мыслей замедлилось, мне захотелось спать, и я заснул, не успев даже сообразить, что меня усыпили нарочно — на время подключения дополнительных устройств.
…Опять нечто вроде вспышки, и я снова мыслю, снова начинаю видеть. Мало того, я слышу! Слышу музыку — тот самый концерт Венявского, под звуки которого профессор Тибо приступил к операции.
В комнате уже совсем светло. Явственно слышен стук в дверь. И прежде чем я успел что-либо подумать, раздался мой собственный голос:
— Войдите.
В комнату вошел профессор Тибо.
— Добрый день. Как дела?
— Лучше быть не может, — ответил я. — А вы мною довольны?
— Весьма. Все прошло без осложнений.
— Какое сегодня число? — спросил я.
— Пятое мая.
— Выходит, — сказал я, подумав, — завтра мои похороны.
— Совершенно верно. Хотите принять в них участие лично или посмотрите по стереовизору?
— Что значит «лично»?
— Мы пошлем туда сотрудника клиники, который будет выполнять все ваши распоряжения. Он захватит с собой искусственные органы зрения и слуха, вроде ваших нынешних. Сигналы по радиотелеметрии будут передаваться в клинику, и у вас создастся полное впечатление, что вы там присутствуете…
— А вы можете гарантировать сохранение тайны? — спросил я, подумав минуту.
— Безусловно. Я понимаю, вы хотите побывать там инкогнито. Как, впрочем, и все ваши предшественники. Не знаю, почему всем нам так хочется побывать на собственных похоронах…
Мне захотелось улыбнуться в ответ — но ничего не произошло, просто несколько секунд стояла тишина. «Ага, — подумал я, — улыбаться я не могу. Такая форма участия в беседе мне недоступна».
— У меня есть еще одна просьба, — сказал я профессору. — Мне бы хотелось себя увидеть…
— Пожалуйста, это обычная просьба. У нас для этого есть специальная система.
Профессор нажал кнопку, на стенах появились зеркала, и я увидел себя, вернее, устройства, заменившие мне органы чувств и связавшие меня с миром: три небольших ящичка на столике, снабженные контрольной аппаратурой и набором регуляторов. В одном из ящичков за стеклянным экраном были… глаза. Настоящие человеческие глаза, укрепленные на шарнирах — так, чтобы угол зрения был достаточно велик. Они почему-то показались мне особенно родными, чуть ли не частицей меня самого, хотя это были вовсе не мои глаза. Я всегда был близорук, а они отлично обходились без очков. Кроме того, раньше у меня глаза были карие, а эти оказались черными.