НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 34
Шрифт:
Ирма, забравшись с ногами на переднее сиденье, отжимала косички. Виктор пролез назад, покряхтывая от стыда, и, когда Голем тронул машину, сказал:
— Произнеся эти слова, граф удалился… Просунь сюда ноги, Ирма, я их разотру.
— Зачем? — с любопытством спросила Ирма.
— Воспаление легких получить хочешь? Давай сюда ноги!
— Пожалуйста, — сказала Ирма и, скособочившись на сиденье, просунула ему одну ногу.
Предвкушая, что вот сейчас он сделает наконец что-то естественное и полезное, Виктор взял обеими руками эту тощую девчоночью ногу, мокрую и трогательную, и вознамерился было ее растирать — до красноты, до багровости, добрыми суровыми отцовскими руками, эту грязную костлявую ледышку, извечный проводник насморков, гриппов, катаров дыхательных путей и двусторонних пневмоний, — когда обнаружил, что его ладони холоднее ее ноги. По инерции
— Забери свою ногу, — сказал он Ирме.
Ирма забрала ногу и спросила:
— Мы куда — в санаторий едем?
— Да, — ответил Виктор и посмотрел на Голема — не заметил ли тот позора. Голем невозмутимо следил за дорогой, грузно расплывшись на водительском сиденье, седой, неряшливый, сутулый и всезнающий.
— А зачем? — спросила Ирма.
— Переоденешься в сухое и ляжешь в постель, — сказал Виктор.
— Вот еще! — сказала Ирма. — Что это ты придумал?
— Ладно, ладно… — пробормотал Виктор. — Дам тебе книжки, и будешь читать.
«Действительно, на кой черт я ее туда везу? — подумал он. — Диана… Ну, это мы посмотрим. Никаких выпивок и вообще ничего такого, но как я ее повезу обратно? А, черт, возьму чью попало машину и отвезу… Хорошо бы сейчас чего-нибудь глотнуть».
— Голем… — начал было он, но спохватился. Дьявол, нельзя, неудобно.
— Да? — сказал Голем, не оборачиваясь.
— Нет, ничего, — вздохнул Виктор, уставясь на горлышко фляги, торчащее из кармана Големова плаща. — Ирма, — сказал он утомленно. — Что вы там делали на этом перекрестке?
— Мы думали туман, — ответила Ирма.
— Что?
— Думали туман, — повторила Ирма.
— Про туман, — поправил Виктор. — Или о тумане.
— Зачем это — про туман? — сказала Ирма.
— Думать — непереходный глагол, — объяснил Виктор. — Он требует предлогов. Вы проходили непереходные глаголы?
— Это когда как, — сказала Ирма. — Думать туман — это одно, а думать про туман — это совсем другое… и кому это нужно — думать про туман — неизвестно.
Виктор вытащил сигарету и закурил.
— Погоди, — сказал он. — Думать туман — так не говорят, это неграмотно. Есть такие глаголы — непереходные: думать, бегать, ходить… Они всегда требуют предлога. Ходить по улице. Думать про… что-нибудь там…
— Думать глупости, — сказал Голем.
— Ну, это исключение, — сказал Виктор, несколько потерявшись.
— Ходить быстро, — сказал Голем.
— Быстро — это не существительное, — запальчиво сказал Виктор. — Не путайте ребенка, Голем.
— Папа, ты можешь не курить? — осведомилась Ирма.
Кажется, Голем издал какой-то звук, а может быть, это мотор чихнул на подъеме. Виктор смял сигарету и растоптал ее каблуком. Они поднимались к санаторию, а сбоку, из степи, навстречу дождю надвигалась плотная белесая стена.
— Вот тебе и туман, — сказал Виктор. — Можешь его думать. А также нюхать, бегать, ходить.
Ирма хотела что-то сказать, но Голем перебил ее.
— Между прочим, — сказал он, — глагол «думать» выступает как переходный также и в сложноподчиненных предложениях. Например: я думаю, что… и так далее.
— Это совсем другое дело, — возразил Виктор. Ему надоело. Ему очень хотелось курить и выпить. Он с вожделением поглядел на горлышко фляги. — Тебе не холодно, Ирма? — спросил он с неясной надеждой.
— Нет. А тебе?
— Познабливает, — признался Виктор.
— Надо выпить джину, — заметил Голем.
— Да, неплохо бы… А у вас есть?
— Есть, — сказал Голем. — Но мы уже почти приехали.
Джип вкатился в ворота, и тут началось то, о чем Виктор как-то не подумал. Первые струи тумана еще только начали просачиваться через решетку ограды, и видимость была прекрасная. На подъездной дорожке лежало тело в промокшей пижаме, лежало с таким видом, словно пребывало здесь уже много дней и ночей. Голем осторожно объехал его, миновал гипсовую вазу, украшенную незамысловатыми рисунками и соответствующими надписями, и приткнулся к стаду машин, сгрудившихся перед подъездом правого крыла. Ирма распахнула дверцу, и сейчас же испитая морда
— А, это ты, — сказала Диане. — Я думала, опять Росшепер. — От нее пахло спиртным. — Господи, — сказала она. — Кого ты привел?
— Это моя дочь, — с трудом сказал Виктор. — Ее зовут Ирма. Ирма, это Диана.
Он смотрел на Диану в упор, с отчаянием и надеждой. Слава богу, кажется, она не была пьяна. Или сразу протрезвела.
— Ты с ума сошел, — сказала она тихо.
— Она промокла, — проговорил он. — Переодень ее в сухое, уложи в постель, и вообще…
— Я не лягу, — заявила Ирма.
— Ирма, — сказал Виктор. — Изволь слушаться, а то я сейчас кого-нибудь выпорю…
— Кое-кого здесь надо бы выпороть, — сказала Диана безнадежно.
— Диана, — сказал Виктор. — Я тебя прошу.
— Ладно, — сказала Диана. — Иди к себе. Разберемся.
Виктор с огромным облегчением вышел. Он отправился прямо в свою комнату, но и там не было покоя. Ему пришлось предварительно вышвырнуть в коридор разнежившуюся совершенно незнакомую парочку и испачканное постельное белье. Потом он запер дверь, повалился на голый матрас, закурил отсыревшую сигарету и стал думать, что же он натворил.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На другой день Виктор проснулся поздно, пора было обедать. Голова побаливала, но настроение оказалось неожиданно хорошим.
Вчера вечером, прикончив пачку сигарет, он спустился вниз, открыл дамской шпилькой чью-то машину, вывел Ирму через служебный вход и отвез ее к матери. Вначале они ехали молча. Он корчился от неприятнейших переживаний, а Ирма сидела рядом, чистенькая, опрятная, причесанная по последней моде — никаких косичек — и, кажется, даже с накрашенными губами. Ему очень хотелось завязать разговор, но начинать надо было с признания своей беспросветной глупости, а это казалось ему непедагогичным. Кончилось все тем, что Ирма вдруг ни с того ни с сего разрешила ему курить (при условии, если все окна будут открыты) и принялась рассказывать, как ей было интересно, как это похоже на то, что она читала раньше, но не очень верила, какой он молодец, что устроил ей это неожиданное и в высшей степени поучительное приключение, что он вообще довольно хороший, не разводит скуку и не болтает глупостей, что Диана — «почти наша», всех ненавидит, но жалко вот, что у нее мало знаний и слишком уж она любит выпить, но это в конце концов не страшно, ты тоже любишь выпить, а ребятам ты понравился, потому что говорил честно, не притворялся каким-нибудь хранителем высшего знания, и правильно, потому что никакой ты не хранитель, и даже Бол-Кунац сказал, что в городе ты единственный стоящий человек, если не считать, конечно, доктора Голема, но Голем, собственно, к городу не имеет никакого отношения, и потом он не писатель, не выражает идеологии, а как ты считаешь, нужна идеология или лучше без нее, сейчас многие полагают, что будущее за деидеологизацией…