НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 34
Шрифт:
— Странный генерал, — задумчиво сказал Виктор. — Генерал от лепрозория… Между прочим, с мокрецами у него скоро, наверное, будут неприятности. Я это чувствую повышенным чутьем художника. В нашем городе прямо-таки свет клином сошелся на мокрецах.
— Если бы только в городе, — сказал Голем.
— А в чем дело? Это же просто больные люди и даже, кажется, не заразные.
— Не хитрите, Виктор. Вы прекрасно знаете, что это не просто больные люди. Они даже заразны не совсем просто.
— То есть?
— То есть. Тэдди вот, например, заразиться от них не может. И бургомистр не может, не говоря уже о полицмейстере.
— Вы, например?
Голем взял бутылку, с удовольствием посмотрел ее на свет и разлил коньяк.
— Я тоже не могу. Уже.
— А я?
— Не знаю. Вообще все это — только моя гипотеза. Не обращайте внимания.
— Не обращаю, — грустно сказал Виктор. — А чем ни еще необыкновенны?
— Чем они необыкновенны? — повторил Голем. — Вы могли сами заметить, Виктор, что все люди делятся на три большие группы. Вернее, на две большие и одну маленькую… Есть люди, которые не могут жить без прошлого, они целиком в прошлом, более или менее отдаленном. Они живут традициями, обычаями, заветами, они черпают в прошлом радость и пример. Скажем, господин Президент. Чтобы он делал, если бы у нас не было нашего великого прошлого? На что бы он ссыпался и откуда бы он взялся вообще?… Потом есть люди, которые живут настоящим и знать не желают будущего и прошлого. Вот вы, например. Все представления о прошлом вам испортил господин Президент, в какое бы прошлое вы ни заглянули, везде вам видится все тот же господин Президент. Что же до будущего, то вы не имеете о нем ни малейшего представления и, по-моему, боитесь иметь… И наконец, есть люди, которые живут будущим. От прошлого они совершенно справедливо не ждут ничего хорошего, а настоящее для них — это только материал для построения будущего, сырье… Да они, собственно, и живут-то уже в будущем… на островках будущего, которые возникли вокруг них в настоящем… — Голем, как-то странно улыбаясь, поднял глаза к потолку. — Они умны, — проговорил он с нежностью. — Они чертовски умны — в отличие от большинства людей. Они все как на подбор талантливы, Виктор. У них странные желания и полностью отсутствуют желания обыкновенные.
— Обыкновенные желания — это, например, женщины…
— В каком-то смысле — да.
— Водка, зрелища?
— Безусловно.
— Страшная болезнь, — сказал Виктор. — Не хочу… И все равно непонятно… Ничего не понимаю. Ну, то, что умных людей сажают за колючую проволоку, — это я понимаю. Но почему их выпускают, а к ним не пускают…
— А может быть, это не они сидят за колючей проволокой, а вы сидите.
Виктор усмехнулся.
— Подождите, — сказал он. — Это еще не все непонятное. При чем здесь, например, Павор? Ну ладно — меня не пускают, я человек посторонний. Но должен же кто-то инспектировать состояние постельного белья и отхожих мест? Может быть, у вас там антисанитарные условия.
— А если его интересуют не санитарные условия?
Виктор в замешательстве посмотрел на Голема.
— Вы опять шутите? — спросил он.
— Опять нет, — ответил Голем.
— Так он что, по-вашему, шпион?
— Шпион — слишком емкое понятие, — возразил Голем.
— Погодите, — сказал Виктор. — Давайте начистоту. Кто намотал проволоку и поставил охрану?
— Ох уж эта проволока, — вздохнул Голем. — Сколько об нее было порвано одежды, а эти солдаты постоянно болеют поносом. Вы знаете лучшее
— Ладно, — сказал Виктор. — Значит, генерал Пферд. Ага… — сказал он. — И этот молодой человек с портфелем… Вот оно что! Значит, это у вас просто военная лаборатория. Понятно… А Павор, значит, не военный. По другому, значит, ведомству. Или, может быть, он шпион не наш, иностранный?
— Упаси бог! — сказал Голем с ужасом. — Этого нам еще не хватало…
— Так… А он знает, кто этот парень с портфелем?
— Думаю, да, — сказал Голем.
— Вы ему ничего не сказали?
— Какое мне дело?
— И генералу Пферду не сказали?
— И не подумал.
— Это несправедливо, — произнес Виктор, — надо сказать.
— Слушайте, Виктор, — сказал Голем, — я позволил вам болтать на эту тему только для того, чтобы вы испугались и не лезли в чужую кашу. Вам это совершенно ни к чему. Вы и так уже на заметке, вас могут погасить, вы даже пикнуть не успеете.
— Меня испугать нетрудно, — сказал Виктор со вздохом. — Я напуган с детства. И все-таки я никак не могу понять: что им всем нужно от мокрецов?
— Кому — им? — устало и укоризненно спросил Голем.
— Павору. Пферду. Парню с портфелем. Всем этим крокодилам.
— Господи, — сказал Голем, — ну что в наше время нужно крокодилам от умных и талантливых людей? Я вот не понимаю, что вам от них нужно. Что вы лезете во все эти дела? Мало вам собственных неприятностей? Мало вам господина Президента?
— Много, — согласился Виктор. — Я сыт по горло.
— Ну и прекрасно. Поезжайте в санаторий, возьмите с собой пачку бумаги… хотите, я подарю вам пишущую машинку?
— Я пишу по старой системе, — сказал Виктор. — Как Хемингуэй.
— Вот и прекрасно. Я вам подарю огрызок карандаша. Работайте, любите Диану. Может быть, вам еще сюжет дать? Может быть, вы уже исписались?
— Сюжеты рождаются из темы, — важно сказал Виктор. — Я изучаю жизнь.
— Ради бога, — сказал Голем. — Изучайте жизнь, сколько вам угодно. Только не вмешивайтесь в процессы.
— Это невозможно, — возразил Виктор. — Прибор неизбежно влияет на картину эксперимента. Разве вы забыли физику? Ведь мы наблюдаем не мир, как таковой, а мир плюс воздействие наблюдателя.
— Вам уже один раз дали кастетом по черепу, а в следующий раз могут просто пристрелить.
— Ну, — сказал Виктор, — во-первых, может быть, вовсе не кастетом, а кирпичом. А во-вторых, мало ли где мне могут дать по черепу? Меня в любой момент могут подвесить, так что же теперь — из номера не выходить?
Голем покусал нижнюю губу. У него были желтые лошадиные зубы.
— Слушайте, вы, прибор, — сказал он, — вы тогда вмешались в эксперимент совершенно случайно — и немедленно получили по башке. Если теперь вы вмешаетесь сознательно…
— Я ни в какой эксперимент не вмешивался, — сказал Виктор. — Я шел себе спокойно от Лолы и вдруг вижу…
— Идиот, — сказал Голем. — Идет он себе и видит. Надо было перейти на другую сторону, ворона вы безмозглая!
— Чего это ради я буду переходить на другую сторону?
— А того ради, что один ваш хороший знакомый занимался выполнением своих прямых обязанностей, а вы туда влезли, как баран.
Виктор выпрямился.
— Какой еще хороший знакомый? Там не было ни одного знакомого.