Нгоньяма желтогривый

Гленвилль Э.

Когда он описывал, как выглядит старый лев, советники вождя одобрительно закивали, так как по описанию узнали льва, сопровождавшего львицу. Когда он заговорил о великом Мозелекаце, вождь приосанился, а мбонго затянул хвалебную песню в честь своего повелителя, великого потомка Мозелекаца.

Сильное впечатление на слушателей произвел рассказ о постыдном бегстве львицы. Ночью они слышали ее злобный рев и сейчас не усомнились в словах Махамбы. С благоговением расспрашивали они о свойствах волшебного зелья. Конечно, они так и не узнали, что Махамба воспользовался горстью нюхательного табаку. А победа Махамбы не вызывала сомнений. Доказательство было налицо: он принес передние ноги, голову и шею антилопы и отдал добычу вождю, а вождь съел мясо. Такое событие следовало воспеть, и мбонго стал импровизировать песню, в которой ни слова не говорилось о Махамбе, но зато восхвалялся великий вождь, съевший мясо.

Махамба сердито покосился на мбонго, когда вождь милостиво предложил своему придворному льстецу промочить горло пивом. А Махамбе никто не предложил пива, и никакой награды он не получил. Тогда он робко намекнул, что не откажется взять в жены толстую девушку.

Женщины, которые стояли на почтительном расстоянии от мужчин, громко захохотали, а толстая девушка ближе подошла к костру и насмешливо захлопала в ладоши.

– Молчите!
– крикнул вождь.
– Молчите и слушайте меня! Правда, Махамба принес какие-то жалкие объедки, но они не заменят мне тех коз, каких утащили львы. Да, львица загрызла моих коз, а также двух мужчин, девушку и старуху из нашего крааля.

– Верно, верно! Мудрые слова!
– вмешался мбонго.
– Стоит ли говорить о жалких объедках, когда наш великий вождь лишился нескольких коз?

– Вот мой приказ, - продолжал вождь.
– Пусть Махамба принесет мне голову львицы, а тогда я подумаю о его просьбе.

Махамба скорчил гримасу и проглотил обиду.

– Слово вождя есть слово вождя,- почтительно сказал он, предоставляя деспоту самостоятельно расшифровать этот уклончивый ответ.

Приблизительно в то самое время, когда Махамба начал свой рассказ, львица отыскала львов, отдыхавших после охоты, и грозным рычанием дала им понять, что хочет есть. Они послушно встали, с любопытством посмотрели на ее воспаленный левый глаз и направились к тому месту, где оставили недоеденную тушу. Но они не нашли ни одной косточки.

Вдруг львица ощетинилась, почуяв слабый запах человека. Не обращая внимания на львов, она бросилась по следу. Запах привел ее к тому месту, где Махамба, разложив костер, поджаривал мясо и завтракал. Львы лениво следовали за ней. Львица, раздраженная запахом человека, стала красться к деревне. В ста шагах от костра она остановилась и спряталась в кустах как раз в тот момент, когда вождь приказал Махамбе принести голову львицы. А львица наметила своей жертвой ту самую толстую девушку, которую хотел взять в жены Махамба.

Между тем львы, встревоженные сильным запахом человека, не решались подойти к краалю. Один из них зарычал, и женщины поспешили придвинуться к костру.

Мужчины схватили ассегаи и тревожно посматривали то на вождя, то на Махамбу. Выстроившись в ряд, они ударили ассегаями по щитам. Женщины разложили несколько костров, дети спрятались в хижинах, мальчики постарше сновали среди взрослых. Все ждали, что скажет вождь. Быть может, такие же сцены происходили в те далекие времена, когда грозный тигр вел войну с пещерными жителями.

Вождь взял уголек и начал спокойно раскуривать трубку.

– Твой лев тебя зовет, Махамба, - проворчал он.
– Ступай к нему.

Махамба пристально всматривался в темноту. Широкие ноздри его раздувались. Взяв небольшую циновку, сплетенную из травы, он свернул ее в трубку, положил

в нее несколько угольков и стал ею размахивать, пока из трубки не повалил дым.

– Вождь, - сказал он, - это не мой лев; это лев великого Мозелекаца. Я бедный человек, и слов у меня нет. Пусть пойдет со мной мбонго и побеседует с Мозелекацем.

Мбонго запротестовал, но вождь приказал ему сопровождать Махамбу и обратиться с хвалебной речью к великому черному вождю Мозелекацу, вселившемуся в льва.

Вдвоем они вышли из круга света. Махамба остановился и прислушался. Где-то неподалеку слышалось мурлыканье; всматриваясь в темноту, Махамба смутно разглядел притаившуюся за кустом львицу. Размахнувшись, он бросил в темноту свою тяжелую дубинку и поспешно выдвинул вперед мбонго.

Он не ошибся в своих расчетах: львица действительно притаилась в кустах, и дубинка ударила ее по спине. Зарычав, она прыгнула и сбила с ног злополучного мбонго. Стоя над ним, она рычала, собираясь утащить в кусты свою добычу. Но Махамба раздул угли в трубке и бросил пылающую циновку прямо в морду львице. Заревев от боли, она убежала в темноту, а окровавленный мбонго, пронзительно визжа, помчался в крааль.

Махамба вернулся к вождю, который по-прежнему восседал у костра и мирно курил трубку.

– Львица ушла и больше не придет, - объявил он.
– Усы ее сгорели, и теперь она нам не страшна. Великий вождь, я прогнал львицу.

Вождь засмеялся. Это был злой, кудахтающий смех. Вождя развеселило постыдное поражение мбонго. Кто-то тоненьким голоском затянул хвалебную песню, и в круг света, отбрасываемого костром, вступил босоногий мальчуган в длинной рубашке. Этот малыш, сообразительный, как и все туземные дети, импровизировал песню, в которой повествовал о злоключениях мбонго и превозносил вождя. По-видимому, мальчуган метил на место придворного поэта и льстеца, и труды его не остались без награды. Вождь угостил его пивом, и мальчик, приободрившись, затянул новую песню, но ни единым словом не обмолвился о Махамбе и славной его победе, словно не было на свете никакого Махамбы.

А Махамба, никогда не бывший придворным, льстить не умел и знал только свое маисовое поле да лесные тропы, где расставлял ловушки и силки. С негодованием посматривал он на прыткого юнца.

– А кто опалил усы львице?
– сердито крикнул он.
– Кто, как не Махамба?

Желающий получить место льстеца ответил ему насмешкой и посоветовал убираться восвояси, а вождь в знак одобрения щелкнул пальцами. По приказу вождя Махамбе преподнесли тыкву, но не сочную и вкусную, а водянистую, такие предназначались для скота.

Махамба мрачно удалился, размышляя о вероломстве и неблагодарности деспотов и правителей. Всю ночь думал он о том, как бы повысить свой престиж и извлечь пользу из Мозелекаца. К утру созрел у него в голове хитроумный план. Явившись к вождю, он затянул унылую песню. В этой песне говорилось о духе Мозелекаца, который беседовал ночью со своим слугой Махамбой и рассказал ему о мертвом буйволе, о падеже скота, неурожае, нашествии львов, о голоде и смерти.

О грядущих бедствиях говорилось в песне, но храбрым человеком был тот, кто осмеливался предсказывать несчастье. Махамба посягнул на право Умтагати - знахаря и колдуна. Один только Умтагати пользовался правом пророчествовать и получать за это награду и кое-какие побочные доходы. И это право было ему пожаловано вождем.