Ни пуха вам, ни пера
Шрифт:
И дедушка рассказал внуку о том, как нужно оберегать зимой птиц, и не только фазанов, привезенных совсем недавно в наш лес, но и куропаток, синичек и щеглов, которые зимой не могут найти себе пищи...
Дедушка с Павликом пошли в лес, расчистили на поляне снег и положили снопики ячменя...
– Давай, Павлик, спрячемся вот тут за орешником! Посмотришь, какой красавец фазан сейчас к ячменю прибежит.
И действительно, едва только они присели за куст орешника, сбоку что-то закряхтело, зашевелило крыльями...
Дедушка обнял Павлика и говорит:
– Вот так, Павлик, поступай всегда! Зимой, когда много снега, подкармливай птичку в лесу. Хорошо?
– Хорошо, - ответил Павлик,
ПЕРЕПЕЛКА
Чудесная птичка.
Серенькая, с черненькими на перышках крапинками.
Миниатюрная курочка.
Вылупит своих желтеньких, пушистых перепелочек, таких вот маленьких, водит их за собою и клохчет.
Ах, ты моя матушка-наседочка!
Да где же тебе клохтать, когда ты ведь сама еще цыпленочек!
А клохчет! По-настоящему клохчет и на врага бросается, если он ее деточкам угрожает.
Ничего не поделаешь: мама! мать!
Та самая мать, о которой дети наши поют:
Где была, где была, перепелочка,
Где была, где была, крохотуленька?
Вот она упала
И к земле припала...
Любит наш народ перепелку: и в раннем детстве любит и в зрелые годы любит ее.
Вот, к примеру, идет озабоченный голова колхоза.
Голова у головы колхоза раскалывается от разных мыслей: "А закончат ли сегодня шаровку?",
"А пропололи ли озимую пшеницу?", "А будет ли...", "А есть ли..."
Внезапно из яровой пшеницы стаккато:
"Пать-падем!"
"Пать-падем!"
"Пать-падем!"
Морщинки на лбу у головы колхоза разглаживаются, глаза светлеют, все лицо становится спокойным, на усах его раскрываются лепестки улыбок, он останавливается и начинает считать:
– Раз! Два! Три! Четыре! Ах, бьет! Ах, сукин кот, как же он бьет!
Вот и отдохнула у головы голова!
Любит наш народ перепелку и тогда, когда она бьет в сетчатой клетке под крышею во дворе!
Любит наш народ перепелку и тогда, когда ее полно в кастрюле и она, сдобренная сметаной, стоит на столе, а хозяйка в вышитой рубашке режет булку.
Чудесная птичка!
* * *
"Вечер.
Ночь..."
Пусть простит меня Павло Григорьевич Тычина за этот небольшой плагиат - я это делаю нарочно, чтоб напомнить ему, что он вместе со всем советским народом тоже любит перепелку.
Вот когда уже наступает летний вечер, вы обращаетесь к матери:
– Мама, я с дедом Матвеем перепелов пойду ловить!
– Еще не набегался?
– Пустите, мама! Ей-бо, пустите!
– И когда оно набегается? Целый день как юла!
– Можно, мама? Я буду слушаться, ей-бо, буду слушаться!
Мама молчит, и не ворчит, и не ругается!
Да я уже знаю, что можно!
Сразу же в хату, краюха хлеба за пазуху - и к воротам.
А мать:
– Ты хоть чумарчину * набрось!
– А!
– бросаете вы и вприпрыжку, вприпрыжку, не дорогой, а по зеленому спорышу** мчитесь к деду Матвею.
Бежишь и знаешь, что у деда Матвея уже в кармане тот манок, что делает: "Сюр-сюр! Сюр-сюр!" - так, как перепелочка к себе перепела кличет.
Так и дед Матвей будет сидеть, привлекая перепелов под сетку.
А сетка тоненькая-тоненькая (ой, как же чудесно умеет дед Матвей такие сетки плести -и на перепелов, и на рыбу, и на мотылька!) -такая сетка, будто самые нежнейшие узоры, которыми украшает Ганна свои сорочки, - такая сетка уже лежит у деда в кошелке, а у кошелки стрит клетка, покрытая сеткой.
В ту клетку дед впустит пойманного перепела, И не прутьями заплетена клетка, а покрыта сеткой; если пойманный перепел будет биться, так чтоб он себе о прутья голову не побил.
Пойманные перепела очень сильно трепыхаются в клетке, на волю хотят вырваться и до крови разбивают себе головки о твердые прутья. А от сетки они только отскакивают, и ничего им не делается.
– Здравствуйте, дедушка!
– запыхавшись, произносите вы.
– Здоров, здоров!
– говорит дед Матвей.
– Пойдем, дедушка?
– опасливо спрашиваете вы, и вам так хочется в самую дедушкину душу вскочить.Пойдем?.. Ох, и пать-падемкали, когда я с отцом на сенокос ехал! Штук сто! Вот пать-падемкали!
– Пать-падемкали, говоришь?
– Ой, дедушка! Даже до сих пор в ушах звучит!
– Звучит, говоришь?
– Ох, и звучит! Штук сто!
– Сто, говоришь?
– А может, и целая копа! ***
– Копа, говоришь? А что больше - копа или сто?
– Копа, дедушка, больше! Если копа яиц, то полнехонькая кошелка!
– А если сто?
– А если сто... Если сто? Если яиц, то, может, только на яичницу.
– Ишь как! Очень много пать-падемкали? В клетку не влезут!
– Так мы их всех не будем ловить!
– Ага! Ну, тогда, может, пойдем! А я думал, что целую копу надо ловить, да и перепугался! А если можно не всех, тогда пойдем!
Ну, тут такие идут прыжки, что и Бровко начинает прыгать, и вы уже на сене у хлева верхом на Бровке сидите и щекочете его.
– Не балуй, - говорит дед, - еще укусит.
– Не укусит!
– кричите вы и вместе с Бровком летите вверх тормашками с сена в спорыш.
– Ну, собирайся, пойдем, - бросает дед.
– А вы, дедушка, то, что "сюр-сюр", взяли?