Ничейный час
Шрифт:
Король должен блистать как солнце.
— Ала Аларинья, — завороженно прошептала Сиэнде. — Ала Аларинья! Лучший из всех!
Деанта положил руку девочке на голову и поцеловал ее в темя.
— Нет, милая, я другой. Я не умру. Но я буду любить тебя и всех, кто пойдет за мной, и жизнь за вас положу.
Иште потянула девочку к себе.
— Не мешай королю готовиться к бою, — прошептала она.
Перстень королей он снял с шнурка на шее и надел на палец.
— Я готов, — негромко сказал он.
— Готовы ли вы? — обратился Тэриньяльт к
— Найдешь ли ты дорогу в городе, государь? — спросила Иште.
Сатья положил ей руку на голову.
— Я спою ему дорогу, девушка. Я родился и вырос в Столице.
Сиэнде подбежала к Андеанте и обняла его колено.
— Возвращайся, король! Ала Аларинья!
— Выступаем утром, — сказал Адахья. — Хьярна и Юэйра, остаетесь с женщинами здесь.
— Нет! — закричал Юэйра. — Нет. Умоляю, господин… государь, я не останусь! Я…я не могу!
— Пусть идет, — на глядя на него сказал Андеанта. — Пусть идут все, кто желает. Так надо.
Иште и Саэнде обнялись. Им было страшно. Но они пойдут. Они это знали.
Майвэ и Арнайя Тэриньяльт поднялись к выходу из Ночных Врат на исходе ночи. Они стояли границе владений короля Ночи и мертвой земли.
— А я ведь тоже не помню белой луны, — сказала с каким-то трепетом Майвэ. — Или я тоже могу стать… Юной?
— А я не видел красной луны никогда, — ответил Тэриньяльт. — Но от этого я не стал ни лучше, ни хуже. Не в луне дело, дело в нас. И ты никогда не будешь неправильной, душа моя.
Майвэ осторожно шагнула черезх порог — просто попробовать. Надо же знать, как будет завтра.
Страх был настолько внезапным, что она пошатнулась.
Тэриньяльт подхватил ее.
— Ты что? — шептал он. — Что с тобой? А? Госпожа!
— Я… пустая. Оторвалось… все.
— Что?
Ее начала бить дрожь.
— Отец. Тут нет его силы. А я никогда… никогда… Я не знала, что так…
Тэриньяльт сел на корточки рядом с ней. Провел рукой по ее лицу — тихо, нежно. Обнял.
— Я не могу понять, — тихо проговорил он. — Я не маг, я просто не знаю, как это. Но я люблю тебя. Я знаю, что ты можешь взять силу у другого человека. Я так тебя люблю, что хочу, чтобы ты это сделала. Я не умру, не бойся. Я живучий.
Он улыбался, глядя слепыми глазами ей в лицо, и казалось ей — он видит.
— Я требую. Если ты хочешь меня своим мужем — слушайся. Сделай это.
— Тебе сражаться завтра. Я не могу.
Арнайя Тэриньяльт покачал головой.
— Тогда… если не будет иного выхода, сделай это там, наверху. Обещай.
Майвэ хотелось заплакать, закричать, но вместо этого она просто прижалась голвой к груди Арнайи и затихла.
Деанта стоял чуть поодаль, подойдя незаметно и не нарочно. Он смотрел на них и никогда больше он не любил ни одной женщины так, как в этот момент он любил Майвэ. Даже ее саму он больше никогда не любил так полно, самоотверженно и отчаянно, как в этот момент, понимая при этом, что она принадлежит Тэриньяльту так же полно, необратимо и неумолимо, как и Тэриньяльт — ей.
Много лет спустя, совсем в другом месте, под другой луной он поведает юному барду об этой любви. Но юный бард не сможет перенести того, что его король был отвергнут, и родится песня о прекрасной дочери короля Ночи, которая полюбила Дневного принца. Как она молила его, обещала прекрасный плащ, и золотую чашу, и корону, но юноша отверг ее. И она умерла с тоски.
Она действительно умерла за много лет до рождения этой песни. В один день со своим Тэриньяльтом, как и должно быть в правдивых сказках.
Они заметили его. Андеанта подошел к обоим и сказал:
— Благородный Тэриньяльт. Благородная моя сестра. Что бы сегодня ни случилось, я всем обязан вам. Но… если у меня не получится, ты знаешь, что делать.
Майвэ медленно улыбнулась. Подошла к Деанте, встала на цыпочки и поцеловала в губы. Коротко, легко. Он прикрыл глаза, затаив дыхание.
— Да. Я все сделаю, брат.
Утром над землей стояли и луна и солнце. Два бледных глаза в сгущающейся мгле — красный и белый.
Глава 13
ПРИНЦ БЕЗ ИМЕНИ
Мокрый снег превратился в дождь. Земля под копытами размокла, и конь, и принц были забрызганы грязью с ног до головы. Конь, милый, драгоценный конь словно понимал стремление хозяина и упорно следовал за ланью, а та неуловимо скользила вперед и вперед. Сколько дней они не ели и не спали? Сколько дней он не сходил с седла? Сколько дней конь лишь хватал пожухлую траву по пути или начавшие наливаться ранним соком ветки?
— Держись, милый, держись, — шептал принц.
Дни и ночи смешались в голове. Может, всего час прошел с того момента, как он увидел лань, а, может, целая неделя. Он уже не узнавал местности, да и не пытался. Он видел только белую лань. Он настолько уже привык к ней, что когда она вдруг исчезала на миг, он тосковал без нее. Во время кратких мгновений отдыха она ложилась рядом, но на расстоянии руки. Принц поил ее из ладоней, ощущая трепетню нежность. А потом она резко вставала и снова неслась, неслась вперед.
И когда раз уже стало совсем невмоготу догонять ее дальше, она остановилась. Они были в лесу. Черном лесу теней, том самом, о котором говорил дядя. Нельзя оглядываться. Он положил руку на голову коню, успокаивая испуганное животное.
— Тихо, милый, тихо, друг. Я не брошу тебя.
Ночь ползла к рассвету, но сейчас стоял самый стылый, самый тяжелый для сердца час.
Перед ним поднимался пологий склон невысокого холма, поросшего дубами. И хотя стояла лишь ранняя весна, ветви их были покрыты листвой, источая крепкий, пряный запах дубовой рощи. От него нежно трепетало сердце, наполняясь странной радостью и надеждой. Но подножие холма окружал кустарник. Темно-красные, почти черные лакированные ветви с длинными острыми шипами в ладонь длиной были намертво заплетены ежевикой. Колючая стена поднималась выше человеческого роста.