Ничьи котята
Шрифт:
— Отставить смешочки! — скомандовал Дзинтон. — Яна, думаешь, у тебя получится лучше? Ну, давай, попробуй.
У Яны и в самом деле поначалу получилось чуть лучше. Она смогла приподнять солонку над столом и немного пронести ее в воздухе. Но потом многострадальная солонка как-то сразу выскользнула, упала на стол и все-таки перекувыркнулась, рассыпав содержимое по столешнице.
— Неумехи, — констатировал Дзинтон. — Девчата, я примерно представляю, на что вы способны, когда бьете или дергаете эффектором изо всей силы. Но пользоваться таким удобным и чувствительным инструментом лишь для ударов — все равно что сжать руки в кулаки и перестать пользоваться пальцами. Итак, даю вам задание: научиться правильно пользоваться манипуляторами. Лика! Тебе тоже ответственное поручение: назначаешься тренером. Твоя задача — придумывать сестрам задания и следить, чтобы те их выполняли. Осмысленные задания, не просто подай-достань от нечего делать. Например, ставить посуду в шкаф, не пользуясь настоящими руками. И не разбивая, разумеется. Справишься?
Палек кивнул и даже слегка надулся от важности. Карина открыла рот, чтобы запротестовать — как так, подчиняться младшему мальчишке? — но тут же его закрыла. А ведь папа не зря придумал Палеку задание! Иначе тот мог бы обидеться, что в стороне остался. Нет, папа умный, он ничего просто так не делает.
Преисполнившись гордости за Дзинтона, она засунула в рот очередную ложку риса с кусочками куриного мяса и продолжила жевать.
— Кстати, граждане, типа объявление, — Дзинтон прожевал остатки своей порции и отодвинул тарелку. — Спасибо, Цу, очень вкусно. Ты, как всегда, на высоте. Итак. Теперь Цукка — ваша официальная воспитательница. Любить и жаловать не прошу, поскольку вы и так уже друг друга любите и жалуете, но теперь ее слово — закон, такое же, как и мое. Завтра она уволится со старой работы и начнет проводить с вами гораздо больше времени. Все ясно?
Дети дружно кивнули. Цукка тепло улыбнулась им. Карина почувствовала, что на душе становится еще радостнее. Интересно, а можно называть Цукку мамой?
— Ну, вот и здорово.
Он поднялся из-за стола.
— Цу, — негромко сказал он. — У меня масса работы в ближайшие несколько дней. Если я сижу в своей комнате, не беспокойте меня, ладно? Если что-то срочное — зови по прямому каналу, как я показывал.
Он махнул рукой и вышел.
07.06.843, огнедень
Тоскливое предчувствие, с которым он проснулся утром, Саматту не обмануло. На служебном коммуникаторе дожидалось сообщение, что слушание доклада о вчерашнем неудачном штурме состоится в полдень. Три часа до его начала тянулись, как три дня, и он раз за разом прокручивал в голове подробности событий.
«Интересно, ты сам-то хоть осознаешь, как тебя подставили?»
Что парень имел в виду? Кто мог его подставить? Майор Кайн? Но зачем? Какой смысл подставлять командира спецотряда, занимающегося охраной Института?
Конечно, смысл может иметься. Но только при условии подковерных игр, о которых он не имеет представления. Саматта вдруг вспомнил, как Кайн о чем-то говорил с двумя бойцами его подразделения, отозвав их в сторону. Все трое бросали на него взгляды: Кайн — раздраженные, бойцы — опасливые. О чем начальник охраны Института мог говорить с рядовыми, ему не подчиняющимися, да еще и приватно? Что подговаривал сделать за спиной командира во время операции?
На слушании, не считая секретарши, присутствовали трое: директор Джой, майор Кайн и незнакомый Саматте вайс-полковник с нашивками Генштаба. Штабист представиться не удосужился и сидел молча, со скучающим взглядом рассматривая интерьер малого конференц-зала административного корпуса, где проходило слушание. Зато директор оказался не в меру говорлив.
— Капитан Саматта Касарий, — не дав Саматте раскрыть и рта, резко проговорил он, — по результатам изучения твоего рапорта и рассмотрения всех обстоятельств дела ты обвиняешься в самовольном решении о применении силы против гражданских лиц, усугубленном абсолютно бездарным и некомпетентным планированием операции. Не получив от своего руководства санкции на ее проведение, не проработав ее детали ни с майором Кайном, ни со своим руководством, ты устроил вторжение на частную территорию и угрожал оружием ее владельцу, что само по себе подпадает под ряд статей Уголовного кодекса.
— Я много лет в спецназе Генштаба, — сухо ответил Саматта. — И не тебе, господин директор, учить меня тому, как проводить спецоперации. Любой эксперт, изучив тактический план…
— Который не сработал! — оборвал Саматту директор. — Капитан, ты понимаешь, что не судят только победителей? Если бы твоя безумная затея увенчалась успехом, еще можно было бы о чем-то рассуждать. Но ты облажался по полной программе, втянув тем самым Институт в неприятности. Почему ты вообще решил, что тебе позволено проводить такие операции?
— Мои люди тренированы для их проведения! — резко ответил Саматта. — Ты прекрасно знаешь, господин директор, что одна из задач моего отряда заключается как раз в том, чтобы с минимальными потерями захватывать вновь обнаруженных девиантов. Мы экипированы специальным снаряжением…
— Ты также экипирован снаряжением, позволяющим вести полноценные боевые действия! — опять перебил его директор. — И хорошо тому обучен, как помнится из твоего личного дела. Не хочешь объявить войну Грашу? Или сразу Четырем Княжествам?.. Я спрашиваю не о том, как ты экипирован и чему обучен, а кто дал тебе право принимать решения?
— Информация, переданная мне майором Кайном, не позволяла терять время на согласование…
— Ах, майором Кайном? — зловеще протянул директор Джой. — Майор, поясни мне, какого рода информацию ты передал капитану, что он немедленно бросился размахивать оружием?
— Оперативные данные. Первичные материалы внешнего наблюдения, — невозмутимо пожал плечами майор. — Я полагал, что раз мы работаем в команде, то все должны знать, что происходит. К сожалению, капитан, оказывается, себя частью команды не считает, поскольку согласовать со мной свои действия не удосужился. Я узнал о начале операции по факту, когда охрана у главного въезда на территорию сообщила, что фургоны спецотряда выехали в неизвестном направлении.
— Но ты же сам… — медленно проговорил капитан.
«…Они укрываются в старом заброшенном отеле, и с ними трое некомбатантов. Наверное, какие-нибудь бродяги. Медлить опасно. Сам понимаешь, что им грозит. Посторонние, похоже, не догадываются, с кем имеют дело, так что их могут кончить в любой момент. Девка, Карина, она хуже пулемета, убивает так же просто, как ты дышишь. И действовать придется твоему спецотряду — полиция наверняка просрет все, как обычно. Я не могу отдавать тебе прямых приказов, но…»