Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 2
Шрифт:
Он сел на пол и положил передо мной банановый лист. Мне подали большой южноиндийский обед. Там был рис, самбар, расам и немного риса с йогуртом. Пападжи сказал, что кое-какую еду из этого он приготовил сам.
Я съел всё с огромным удовольствием и никогда после этого не испытывал никаких пагубных последствий. На самом деле, эта трапеза исцелила меня. Начиная с того дня я больше никогда не имел никаких проблем с желудком.
После ланча он мимоходом заметил: «Я должен представить тебя моему учителю. Я хочу показать тебя моему учителю».
Я затрепетал
Пападжи взял меня за руку и отвел в другую комнату. Сделав широкий жест рукой, он воскликнул: «Вот мой учитель!»
Я посмотрел вокруг, но никого не увидел. Он вытянулся на полу в полный рост и распростерся перед фотографией Шри Раманы Махарши. Это был первый раз, когда он представил меня своему гуру и первое указание на то, как он был предан своему учителю. Он не говорил о своем учителе в прошедшем времени. Для него Шри Рамана был явным и живым присутствием.
Там были и другие картины, на многих из них были изображены сцены с участием Кришны. Позже я выяснил, что они принадлежали его матери, которая была пламенной бхактой Кришны.
Я никогда не слышал о Рамане Махарши. Как я уже говорил, я был очень невежественным в духовных вопросах. Единственный гуру, о котором я слышал в то время, был Сатья Саи Баба. Я кое-что знал о нем, потому что он был знаменит.
Я начал говорить о Саи Бабе и упомянул несколько чудес, которые он совершил.
Пападжи тут же выразил свое отношение к подобному. «Он просто фокусник! Если ты хочешь обладать такими способностями, есть специальные упражнения. И если ты будешь тщательно их выполнять, ты приобретешь эти способности через полгода».
Чуть позже в этот же день я спросил, могу ли я прийти к нему еще. Теперь, когда я знал, где можно его найти, я хотел приходить к нему как можно чаще.
Он ответил: «Ты должен решить, чего ты хочешь от жизни. Если ты хочешь того, что я могу тебе предложить, тогда приходи. Но не приходи ко мне без разрешения и одобрения твоих родителей. Каждый раз, когда ты решишь, что ты хочешь меня увидеть, спрашивай у своих родителей, можно ли тебе прийти. Падай ниц перед своими родителями и проси у них позволения. Если они не позволят тебе, не приходи». С того дня я старался ходить к нему каждый день.
На третий или четвертый раз, когда я пришел к нему, в доме никого не было, кроме его матери.
«Где он?» – спросил я.
«Я думаю, он пошел на вокзал, чтобы проводить нескольких иностранцев, которые были здесь. Я не знаю, когда он вернется».
В то время к нему приезжали Беттина Баумер и свами Абхишиктананда. Я предположил, что он пошел на вокзал, чтобы посадить их на поезд до Варанаси. Я посмотрел на часы. Я знал, во сколько отправляется поезд, и высчитал, что у меня достаточно времени, чтобы встретиться с ним там. Я поспешил на вокзал и увидел его стоящим на платформе.
После того как он проводил своих гостей, я подошел к нему и сказал: «Мой дом очень близко отсюда. Не хотите ли вы зайти ко мне? Мы можем пойти пешком, тут недалеко».
Сначала он отказался, сказав: «Нет, нам надо позавтракать».
«Но здесь недалеко, – ответил я. – Всего лишь пять минут ходьбы, и вы увидите, где я живу».
Видя мое рвение, он принял приглашение и пошел взглянуть на мой дом. Это был первый из множества визитов, которые он нанес мне. В конце концов он стал приходить так часто, что мой дом стал для него почти что вторым домом.
У меня тогда была работа – я читал лекции в Канпуре, но мне удавалось выстраивать свой график таким образом, что я мог видеть его каждый день. Я уезжал в Канпур около семи часов утра, чтобы приехать туда к девяти часам, когда начиналась лекция. Я заканчивал лекцию в 10.50 и мчался на станцию, чтобы успеть на одиннадцатичасовой поезд до Лакнау. Приехав в Лакнау около 12.30, я шел прямо к дому Пападжи. Я даже не заходил к себе домой. Я подходил к его дому около часа дня и проводил там весь остаток дня. Если он не говорил мне, чтобы я вечером шел домой, я и спал там.
Примерно через месяц после того, как я встретил его, я решил, что должен спросить его о его духовном учении. Вплоть до того момента я не задавал ему никаких вопросов, и он не давал мне никаких советов или инструкций. Мы просто садились рядом и так проводили день. Когда он ложился, я иногда массировал ему ноги, но это был предел наших взаимодействий. Он никогда не просил меня сделать ему массаж ног. Просто это было что-то, что мне хотелось сделать для него, и он всегда позволял мне это делать.
Я чувствовал себя полным невеждой в духовных вопросах, и мне показалось, что пора получить от него нечто вроде духовного образования. Пападжи лежал на земле, читая книгу Рам Тиртхи. С нами больше никого не было, так что я счел этот момент подходящим, чтобы задать ему несколько вопросов. Тогда, в самом начале, я называл его не «Пападжи», а «Свамиджи».
«Свамиджи, – начал я, – я уже хожу к вам достаточно долго, а вы мне еще не говорили, что я должен делать. Вы до сих пор не давали мне никаких духовных практик, которые я мог бы выполнять, и не говорили, что мне изучать. Пожалуйста, дайте мне какую-нибудь технику или метод, который поможет мне достичь просветления! Я хочу научиться медитировать. Пожалуйста, дайте мне какую-нибудь мантру или какой-нибудь другой метод, который мне подойдет!»
Он молчал примерно полчаса. Я был уверен, что он слышал мою просьбу, но, по всей видимости, был не расположен отвечать. Я повторил просьбу. Ответа снова не последовало. Он молчал еще полчаса. Я попросил в третий раз и снова полчаса ждал ответа, но его не было. Он просто сидел молча с открытыми глазами, не глядя ни на что конкретно.
В конце концов, устав от напрасного ожидания, я осторожно потряс его за плечо, чтобы вывести его из состояния задумчивости. «Свамиджи! – сказал я. – Я трижды задал вам этот вопрос, но вы отказываетесь отвечать мне. Если вы не хотите давать мне никаких советов, вы можете, по крайней мере, сказать это. Вы должны хотя бы просто ответить мне, сказать, что вы не хотите отвечать на мой вопрос».