Ничтожный владыка демонов 2
Шрифт:
— Если я не могу пойти и забрать Дафну, то она сама придет ко мне, когда почувствует твою боль — улыбнулся азиат. — Заранее прошу прощения за то, что сделаю.
Скальпель мягко загорелся фиолетовым светом и острое лезвие легло на грудь, делая надрез. Я прикусил губу, сдерживая стон. Дагон водил рукой, словно что-то рисуя на теле, пока из моей глотки не вырвался первый болезненный хрип.
— Не надо сдерживаться, дай волю чувствам, — посоветовал Дагон. — Здесь не нужно терпеть.
В ход быстро пошли щипцы, которыми азиат медленно срывал кожу между порезанными участками.
— На сегодня хватит, — Дагон подхватил висящий осколок. — В качестве извинений могу предложить выбор ужина. Что предпочитаешь?
— Твою печень, выродок, — прохрипел я.
— Думаю это возможно, — кивнул нефилим и ушел.
Я валялся в полубреду, пока снова не послышались шаги. Нет, только не снова. Оказалось, что просто принесли ужин. Точнее прикатили на тележке целую перемену блюд, среди которых действительно оказалась печень.
— Печень господина с бобами и гранатовым соусом, — скучающий голосом объявила женщина. — К нему молодое красное вино.
Ебаный сумасшедший. Перед едой старуха обтерла меня тряпкой, а на месте касания ткани ощущалась новая кожа. Все раны заросли за считанные часы. Мозг отказывался в это верить, посылая фантомные боли.
Старуха убралась, снова не позаботившись вытереть мне губы. Я лежал на плите, не обращая внимания на холод. Воистину, все познается в сравнении.
— Утречко, — поздоровался нефилим. — Как тебе печень?
Он сменил облик. Худощавый молодой человек с острым носом и неровными зубами. Теперь инструменты появлялись из кармана черной жилетки. Все началось с начала. Надрезы, щипцы, лоскуты кожи, надпиленные кости, добавились вырванные зубы. На вопросы об ужине я не ответил.
Щипцы. Обрезанные веки. Толстые иголки под ногти. Третий день или четвертый? Скальпель. Кожа. Удары молоточком. Неделя? Спиленные зубы. Пила. Щипцы. Скальпель. Кожа. Срезанные пласты мяса. Сколько прошло времени? Скальпель. Скальпель…
— Открой рот, — старуха стояла надо мной с ложкой каши.
Она попыталась силой открыть мне рот, но в конце концов плюнула и ушла. Осколок парил надо мной. Теперь Дагон его не забирал. Я слышал Дафну, она хотела помочь, она уже пыталась сбежать ко мне, но не получилось. Это хорошо.
Я смотрел на теряющийся в темноте потолок и елозил языком по отрастающим зубам. Шершавые какие. Тьма завораживала и звала меня, но я все никак не мог настроиться, чтобы окончательно погрузиться в мрачные глубины, раствориться в них, как гаснущая от ветра свеча.
Еще я начал слышать шепот. Он шел из дальних углов, но иногда во время сна кто-то будто нашептывал прямо в ухо. Я просыпался и несколько минут дрожал от ужаса. Нет, мне не было страшно, но тело реагировало само, выдавая рефлекторные реакции. Похоже, что начиная сходить с ума. Поскорее бы.
Через некоторое время шепот стал громче. Через некоторое время и пару сотен разрезов и вырванных зубов. И я узнал одну маловажную деталь — когда хвост нарезают ломтиками это очень больно. Но я узнал шепот. Вспомнил, что уже слышал его однажды.
Теперь темнота гостеприимно распахнула свои объятья, принимая меня. Но выплюнула грубо, заставив покатиться по камням. Ноздри сразу забились от запаха серы. Я распластался на земле, сжимаясь в комок, а затем резко распрямился до треска в позвонках. Как же приятно снова двигаться.
— Дан? — голос эхом загулял по сводам пещеры.
Демон мне ничего не ответил, но на звук спикировала какая-то мелкая тварь. Хвост дернулся раньше, чем я дернул рукой, насквозь пробивая наглеца. Ох, а у нас здесь старые знакомые. Крылатые зубастики обрушились с потолка целой лавиной, но я легко прорубился через монстров, одним ударом когтей превращая их в фарш. От клыков нерожденных младенцев на коже не оставалось даже вмятин.
Я шел через знакомые пещеры ада, тратя на прежде непобедимых врагов не больше минуты времени. Но последний враг убит, а выход оканчивался невероятно высоким ущельем, в вышине которого небо проглядывалось тонкой ниточкой. В прошлый раз Дан перенес меня сразу к вампиру, и я хер знает, куда теперь идти.
Вдоль ущелья двигаться придется по узеньким выступам из скал, часто срывавшимися в непроглядную пропасть, откуда иногда вырывался горячий смрадный ветер, сопровождаемый жутким гулом. Но ползти по отвесной скале, рискуя свалиться в ту самую пропасть?
— Дерьмо, — я махнул хвостом, высекая искры из породы.
Я все же решил лезть наверх. Когти неплохо помогали, позволяя цепляться за трещины, а хвост служил третьей рукой, выручая в самые сложные моменты. Чем выше поднимался, тем сильнее становился ветер. Если из пропасти вырвался горячий поток воздуха, то на высоте царили резкие холодные порывы, позднее сменившееся настоящий бураном.
Колючий и твердый снег будто наждачкой скреб кожу. Приходилось прижиматься всем тело к мерзлым скалам, подолгу ожидая затишья. Один раз я глянул вниз, но после головокружения от ошеломительной высоты зарекся. Ветер ревел. Иногда на краю зрения возникали темные силуэты, скользящие в плотном снежном мареве, и я замирал, стараясь еще крепче вжаться в камень.
Повезло наткнуться на небольшую выемку, где я отсиживался полчаса, пока не понял, что без движения могу замерзнуть. Ветер щедро кидал в укрытие снег. Я выполз, снова отправившись в путь по ущелью.
Начали коченеть кончики пальцев, а за спиной крутились гигантские снежные смерчи, грозящие сорвать меня в любую секунду. Я почти остановился. Приходилось подолгу выбирать место, где зацепиться когтями, ведь стоило ослабить хватку, как меня сразу сорвет. От дыхания губы покрывались ледяной коркой. Демоническое тело неплохо справлялось с переохлаждением, но по ощущением температура падала все больше и больше.
Я полз. Как ни странно, ветер начал стихать, но прикосновение к скалам обжигало холодом. Теперь мне приходилось, как можно дальше отодвигаться от камня. Я не чувствовал пальцев, приходилось полагаться на когти, выискивая трещины и зазоры. Стало больно дышать.