Ничья жизнь
Шрифт:
Последнее товарищ майор похоже воспринимала как личное оскорбление, ибо ездить в машинах балластом она люто ненавидела. Но, увы, на встречах такого уровня садиться за руль лично Кацураги было категорически нельзя — статус не позволял. Так что сейчас мы все сидели на широком заднем сиденье: Мисато — в середине, я — слева, Рей — справа.
Хотя лично я сейчас предпочёл бы сидеть рядом с Аянами, потому как Кацураги нервничала… Нет, не так — НЕРВНИЧАЛА. То, что её отстранили от управления автомобилем, да ещё и заставили тащиться на мизерной скорости, переживалось моим командиром очень болезненно. Знаю я таких автоманьяков, навидался…
Но
Как я успел узнать, она уже собиралась эвакуироваться на турболифте в штаб-квартиру, когда пришёл приказ любой ценой вытащить меня из опасной зоны. По воздуху до меня было не добраться — слишком уж плотная застройка была в районе вокзала, а наземным подразделениям до него было ехать и ехать. Так что послали Кацураги, которая лично хотела встретить меня на вокзале и поэтому до последнего ошивалась поблизости. Увы, но боевая трансформация города застала её в дороге, и именно поэтому Мисато чуть не опоздала на встречу со мной.
Но, слава Богу, тогда всё обошлось…
— Проклятье! — буркнула под нос майор, глядя на бронированную перегородку, отделяющую нас от водителя и безопасника. — Как же я ненавижу тащиться, как черепаха!
Насколько я уже знал, в переводе с кацурагинского на японский это означало «скорость ниже ста километров час». Хуже этого было только «Мы же просто стоим на месте!» (скорость ниже пятидесяти километров в час).
— Так зачем же нам тогда дали этот броневик? — ехидно поинтересовался я. — Может лучше было бы взять штурмовой вертолёт? Он всяко быстрее, чем этот ersatz-panzer [9] , но и броня, и оружие при нём…
9
Танк-суррогат ( нем.).
— Не люблю летать. И вертолёты не люблю.
— А что так?
— Мне с ними не везёт, — заявила Мисато. — Дважды при мне они ломались в воздухе, а один раз меня почти сбили.
— Ого! — искренне удивился я, узнав ещё один любопытный факт из биографии моего командира.
— Да не ого, а долбаные повстанцы, — фыркнула майор. — Это когда нас на первом году службы в миротворческом корпусе в Колумбию направили… С тех пор я ненавижу джунгли, вертолёты, повстанцев и змей.
— Буду знать, чем тебя можно испугать, — ухмыльнулся я.
— Ой ли? И чем же ты, интересно знать, собираешься меня пугать — джунглями или вертолётами? — в ответ ухмыльнулась девушка.
— Змеями-повстанцами.
Мы с командиром дружно рассмеялись.
— Ладно, убедил, — заявила командир. — Уже боюсь. Так, а теперь давай серьёзно. Тебя Асакура уже инструктировала, как себя вести можно, а как нельзя?
— Угу.
— Ты всё понял?
— Да.
— Точно?
— Да! Мисато, ну как будто ты меня не знаешь!
— Вот именно потому, что я тебя знаю, у меня есть поводы беспокоиться, —
— Обратиться к генералу как принято у русских-то хоть можно, если что? — поинтересовался я. — Думаю, ему будет приятно, что мы знаем и уважаем чужие традиции…
— Хорошо, — после некоторого раздумья, кивнула Мисато. — Но больше ничего такого. Не позорь меня и весь НЕРВ, ладно?
— Ладно, ладно… — проворчал я. — Можно подумать, я могу сильно нас всех опозорить…
— Синдзи!
— Да понял я!.. Умру, но флот не опозорю…
— Ты сейчас выругался? — подозрительно прищурилась майор.
— Нет, это просто присказка-пословица русских моряков, — успокоил я командира.
— Смотри у меня! — погрозила она мне пальцем. — Не вздумай выругаться по-русски у них на базе, особенно в присутствии генерала Кондратенко.
— Что я, совсем придурок, что ли? — проворчал я.
В мозгу внезапно что-то щёлкнуло.
— Кондратенко, Кондратенко… — пробормотал я. — Знакомая фамилия, верно? У того русского лейтенанта — Артёма, тоже такая была.
— Угу, а я всё вспоминала, где уже могла её слышать. А этот Кондратенко, который генерал, у нас часто в штабе в последние дни бывал.
— Занятно… — задумался я. — Интересно, а может быть этот лейтенант его родственник? Или всё-таки просто однофамилец… У русских вроде бы фамилии часто повторяются…
— Ещё узнаем — не беспокойся, Синдзи, — посулила майор.
— Да я особо и не беспокоюсь… — протянул я. — Мисато, а этот генерал Кондратенко — он вообще кто?
— Заместитель командующего российским контингентом. Пока его нет в Японии — Кондратенко за главного. Командует… — Кацураги покопалась в памяти. — 14-ой отдельной бригадой специального назначения русской разведки. Кажется, это какой-то русский спецназ.
— Ого! — искренне удивился я. — Серьёзно… А, если не секрет, сколько вообще сюда переброшено русских войск?
— Где-то пятьдесят тысяч.
— Сколько?! — ахнул я. — Но зачем?!
— На всякий случай, — ухмыльнулась девушка.
— Но это же очень много!
—…И это не считая контингентов из других стран…
— Нда… — озадаченно почесал я затылок. — И зачем только НЕРВу столько войск…
— Нельзя рисковать, — покачала головой майор. — С Ангелами будут биться Евы, но и от лишней поддержки лучше не отказываться. Тем более что русским эти пятьдесят тысяч, как капля в море — у них сейчас армия под три миллиона, раскиданная на пол-Евразии. А у Японии даже на стотысячную группировку денег едва хватает…
— А у русских, значит, хватает? — усомнился я.
— Похоже, что хватает, — пожала плечами Мисато. — Но у них, кажется, уровень жизни похуже будет, чем у нас… По крайней мере, теперь автомобили и технику они у нас почти не закупают — говорят, что дорого.
— Дела… — протянул я., устремляя взгляд куда-то вдаль. Полученные только что данные стоило хорошенько обдумать в тишине…
Мисато, сидящая рядом со мной начала что-то немелодично мурлыкать себе под нос. Рей как обычно сидела тихо-тихо, как мышка. Я пялился в окно, за которым проплывал серпантин дороги, проложенной между низкими горами, окружающими Токио-3.