Нихил
Шрифт:
– Что? О чем ты говоришь? – Мак замерла, взглянув на него. – Ты ничего со мной не сделал, ничем не навредил мне.
– Тогда почему ты чувствуешь подобное? – потребовал он.
– Чувствую... – она посмотрела на бусины в его волосах. – Ты... Ты действительно...
– Да. Это часть дара истинных пар. Один всегда будет знать, что чувствует другой и в чём нуждается. Вы становитесь одним целым и никогда уже не будете одиноки.
– Я...
– Правду, Маккензи. Мне нужно, чтобы ты сказала мне правду. Я чем-то расстроил тебя, заставил почувствовать, что тебе необходимо
– Ты... Был разочарован, когда взглянул на меня, – призналась она.
– Нет! – взревел Нихил.
– Я увидела это в твоих глазах, Нихил, – сказала она, её голос был так же тих, как его громок. – Тебе не понравилось смотреть на моё тело.
– Не понравилось, – признался он, потому что не хотел ей лгать, никогда, – но только из-за понимания, что это не естественная форма твоего тела. Мне было больно узнать, что ты так сильно пострадала, а я не помешал этому.
– Ты не мог предотвратить это. Ты даже не знал меня, когда это происходило.
– Это не имеет значения. Ты – моя истинная пара. Я должен был знать!
– Нихил... – она почувствовала, что её глаза снова наполняются слезами, из-за боли в его взгляде.
– А теперь я поставил свои потребности и желания превыше твоих. Тебе нужны сон, еда и уход.
– Всё, что мне нужно, – это ты, Нихил. Разве ты не знаешь? – она склонила голову, ловя его удрученный взгляд. – Ты дал мне жизнь, сделал меня сильной. С тобой...
– Со мной?
– С тобой я стала той, кем всегда хотела быть. Потому что с тобой, я цельная. Не покидай меня сейчас, – умоляла она.
– Никогда не покину. Ты моя, Маккензи, – сказал он, обхватывая её тонкое, в форме сердца, личико своими большими, мозолистыми руками. Его глаза светились мягким сосново-зеленым цветом – цветом деревьев, которые она так любила на Земле. – Моя. Моя Маккензи. Моя Истинная пара. Моя!
– Тогда почему ты отстраняешься от меня? Почему ты не хочешь любить меня... Соединиться со мной?
– Хочу! Богиня, Маккензи, я хочу тебя так сильно, что мне даже больно, но я никогда не хотел бы причинить тебе вред. Тебе необходимо больше времени.
– Нет. То, что мне необходимо, это ты, Нихил. Мне нужно связаться с тобой самым простым способом. Отдать себя тебе, и чтобы ты сделал то же самое. Я прошу слишком многого?
– Нет. Ты никогда не попросишь слишком много.
– Не будь так уверен, – сказала она, посылая ему легкую улыбку. – Ты не знаешь, что я могла бы попросить.
– Ты можешь просить все мои кредиты. Ты можешь просить мою честь. Ты даже можешь попросить дыхание моей жизни. И я охотно отдам его, если это то, что тебе нужно, моя Маккензи, ибо без тебя в моей жизни ничто не имеет значения.
– Нихил... разве ты не знаешь, что я чувствую к тебе то же самое? Если бы у меня была бусина истинной пары, ты бы носил её. Я бы очень хотела дать её тебе.
– Ты уже дала мне гораздо больше, моя Макензи.
– Что? Что я могла тебе дать?
– Ты отдала мне свою невинность. Разве ты не понимаешь?
– Ты... её нет?
– Да, я не хотел, чтобы ты испытывала боль во время нашего соединения. Я все ещё не получил освобождения, поэтому мы должны подождать.
– Нет, Нихил, поэтому мы и не должны.
– Я не могу вынести мысль, что обижу тебя, малыш.
– Тогда позволь мне сделать это.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Ты доверяешь мне, Нихил?
– Свою жизнь.
– Тогда перевернись на спину, – девушка надавила на одно из его массивных плеч, зная, что способна опрокинуть его на спину, только если он это позволит, и устроилась меж его бедер. – Пришло время увидеть, как долго ты продержишься, не касаясь меня, в то время как я буду сводить тебя с ума.
– Ты не сделаешь этого, Маккензи.
– О да, сделаю, и, в первую очередь, я хочу избавиться от этого, – её руки легли на пояс его брюк, низко висящих на бедрах, скользнули под них, сдвигаясь, пока не встретились на спине. Нихил приподнял бедра, и её руки приласкали его тугой упругий зад, вздрогнувший, когда они прошлись по нему, оставляя его обнаженным.
Медленно, едва касаясь, девушка продолжила, обнажая его бедра, затем слегка отстранилась, вернув ладони на его живот, получив свой первый шанс посмотреть и прикоснуться к его мужской красоте. Богиня, этот мужчина действительно был большой! Во всем. А ещё на его теле не было волос. Мак не поняла этого до тех пор, пока не увидела, что единственное место, где у него росли волосы, было на голове. Вернувшись назад, девушка стянула штаны с его колен, обнажая его до конца, затем прошлась между его массивными бедрами и осторожно обхватила его тяжелые яйца. Как удивительны они были, и этот его налившийся член, приковавший её внимание, длинный и толстый, размером с её запястье. Попытавшись обхватить его, она обнаружила, что её пальцы не касаются друг друга.
Используя обе руки, она медленно начала поглаживать его от массивного основания до грибовидной головки и обратно. Большим пальцем она захватила каплю предсемени, вырвавшуюся из него. Подняв глаза на Нихила и обнаружив, что он пристально наблюдает за ней, Маккензи поднесла свой большой палец ко рту, впервые пробуя его насыщенный, пряный вкус.
– Маккензи... – Нихил застонал, его бедра инстинктивно дернулись в борьбе за контроль.
– Боже, у тебя великолепный вкус, – прошептала она, а затем, склонившись, слизала следующую появившуюся каплю, прежде чем взять его в рот. Мак никогда не занималась этим раньше, но судя по реакции Нихила, она всё делала правильно.
Нихил не мог поверить, что его Маккензи сделала это. Женщины, с которыми он раньше делил дружбу, никогда этого не делали... И он никогда не слышал, чтобы другие мужчины говорили об этом. Это было удивительно, но это также разрушало его контроль. Нихил хотел засунуть свой член глубже ей в рот, хотел почувствовать, как она проглотит его. От одной только этой мысли его яйца сжались, желая пролить семя, но мужчина не собирался кончать ей в рот. Не в этот раз. Он хотел находиться глубоко внутри её тела, когда это произойдет.