НИИ особого назначения
Шрифт:
Я остановился и огляделся. Здание осталось за спиной, ребята почему-то его обошли и направились вниз. Через поредевшую листву блестела вода, там внизу озеро или речка. А вот и тропинка... Точнее, пожалуй, аллейка. Это явно когда-то было подобием парка или чего-то подобного. Только от асфальта, когда-то покрывавшего дорожку, осталось одно название. Сквозь трещины проросла трава, да и трещин было уже больше, чем, собственно, асфальта.
Я отметил гроздь синих ягодок, свисающую с ветки куста. Но Она была высоко...
Дорожка превратилась в лестницу, которая оборвалась просто так. Будто ее разломали, оставили верхнюю часть, а нижнюю утащили. Земля здесь тоже была взрыхленной. Внизу блестело круглое озерцо.
А вот и следы... Правда тут топтался явно только один «кузнечик». А куда тогда делись остальные? Они сначала вроде все вместе шли...
Ладно, подумаю над этой загадкой потом. Одинокий «кузнечик» спустился до этого места, но дальше вниз не пошел. Тут след был очевиден — кусты были проломлены и порезаны. Оператор уходил в сторону, торопливо и неаккуратно. Следов ботинок нет, следов «большеногов» тоже.
Я заметил его только когда практически наступил. Острые коленки «кузнечика» беспомощно торчали вверх, и их легко можно было принять за кусты. А красно-оранжевый комбинезон был тщательно прикрыт слоем дерна...
— Костя? — повернуть «кузнечик» на бок было той еще задачкой, конечно... С которой я так до конца и не справился. — Костя, ты живой?
Глава 21
— Вы слышали? — обратился к мужчинам Сократ. — Она, я говорю о Феодоте, схватывает мудрость на лету, а вы даже ползущую медленно догнать не можете.
Анатолий Домбровский «Перикл»
Подобраться к Косте в завалившемся на бок «кузнечике» было непросто. В этом клятом экзоскелете было, оказывается, столько выступающих углов! И пока я его ворочал, я напоролся, кажется, на них все.
— Костя! — повторил я, сумев, наконец-то просунуть руку в переплетение крепежей и дотянуться до шеи оператора. Пульс?
— Плю... плю... — залепетал Костя. Живой! Что он там бормочет?
Ах да, точно! Плюшка!
Я ухватился за длинную руку «кузнечика», подтянулся, подползая под конструкцию так, чтобы перед глазами оказалась левая рука Кости. Ткнул пальцем в плюшку. Та пискнула, потом еще раз пискнула, точнее уже пропищала какую-то мелодию.
Монитор не видно... А там сейчас надо ткнуть в согласие, чтобы «плюшка» вкатила Косте порцию стимулятора и чего-то там еще, чтобы он дотянул до больницы.
Уф. Я выдохнул. Раз плюшка требует подтверждения, значит все не безнадежно. Если бы совсем кабзда, и жизненные показатели были угрожающими, то дожидаться кого-то еще умный прибор бы не стал.
— Ты как? — я заглянул Косте в лицо. Он был бледен, на губе запеклась кровь, будто он ее насквозь прокусил, а в остальном...
— Живот... — пробормотал он. — Камнем в живот попало...
— Можешь поднять «кузнечика»? — спросил я. — Там Летяга в подвал упал, надо достать.
— Я... — лицо Кости болезненно скривилось. — Боюсь, что нет. У меня внутри все в кашу. Помоги мне...
— «Кузнечик» в порядке? — спросил я.
— А что ему будет? — огрызнулся Костя. Похоже, препараты начали действовать. Глаза затуманись, зато говорить он стал более внятно. — Дотянись до зеленого фиксатора на манипуляторе. Видишь его?
Я подтянулся еще, ухватившись за клешню правого манипулятора «кузнечика». Зеленый... Ага, наверное, вот этот рычажок.. Повернул до щелчка.
— Теперь такой же на ноге... — сказал Костя. — Только осторожнее, там, кажется, жгучая малина" в кустах пряталась, перчатку надень...
Теперь бы еще вспомнить, в каком кармане у меня перчатки! Надеюсь, в том, которой сверху сейчас. Я наощупь расстегнул клапан... Ага, отлично, это они! Перчатки тоже были яркого цвета, как и комбез. По инструкции нам полагалось все время их носить, но никто так не делал. Надевали только при необходимости. Вот как сейчас, например.
Жгучая малина — не сказать, чтобы какое-то особо опасное явление. Скорее неприятное и дурацкое. При касании голой кожей, довольно здорово обжигает. Посильнее, чем крапивой. А на месте ожогов вспухают ярко-красные наросты, похожие на ягоды малины. Заживают долго и противно. Сам я, разумеется, не видел пока. Рассказывали. Но на себе проверять не очень-то и хотелось.
Фиксатор на ноге пришлось искать наощупь. И удалось это мне не то, чтобы с первого раза.
Когда «кузнечик» выпустил, наконец, своего раненого оператора из цепких объятий, тот уже почти готов был опять потерять сознание.
— Эй-эй, а ну не отключаться! — сомандовал я, выволакивая его тело из кустов. — А все остальные куда делись?
— Там... — Костя снова болезненно сморщился. Но теперь это было не от боли, а скорее, от обиды что ли... — Не знаю, что это было. Все потемнело, а потом я пошел вниз... Там вроде бы кто-то из наших был... И в меня камень врезался. Как будто из катапульты пущенный. Кажется, то озеро ими плюется...
— Темно стало, в смысле, как ночью? — спросил я, забираясь обратно в кусты, чтобы достать оттуда «кузнечика».
— Нет... — пробормотал Костя. — Да... Не знаю. Ветер был, свист такой страшный. А потом темно стало.
— Ну охренеть теперь... — вздохнул я, подлезая под одной из ног «кузнечика». Мне сейчас нужно было перезапустить эту адскую машину. Если он не сломан, то поднимется в исходную позицию — вертикальную, коленками назад.
— Код семнадцать — тридцать два, — громко сказал мне в спину Костя.
Интересно, что вся цифровая начинка «Кузнечика» была очень хорошо замаскирована. И код этот самый, для перезапуска, нужно было вводить на кнопочном пульте, вроде домофона. Но при этом «мозги» у «экзоскелета» точно были. И если бы я был программистом, то знал бы, где они находятся. Но программистом я не был, так что...