Нико
Шрифт:
— Почему оно пропустило ее мать и попало прямо к Бьянке? — спросил Лука.
Ее мать хотела держать это подальше от Бенито, но никогда не задумывалась об этом. Она рассчитывала, что Бьянка останется одна, так как поменялась с дочерью местами. Ей следовало бы знать, что Бенито не сдерживает своих обещаний.
— Очевидно, это была просьба ее матери. Она позволила ему поверить, что оно было передано ей по завещанию ее матери, но она передала его непосредственно Бьянке. Она не хотела, чтобы Бенито заставлял ее руку. Сделав это, сама того не зная, она вернула Бьянку на рынок. Она рассчитывала, что Бенито будет вести
Но зачем делиться, если теперь, когда он знает, что Бьянка — его дочь, он может все это принять!
— Он действительно такой большой? — спросил Кассио.
— Самый большой. Здесь легко могут разместиться двадцать круизных лайнеров.
Положив сотовый на стол, я сел за стол. Я откинулся на спинку стула, поднял каблуки и закурил сигару. Лука и Кассио уже были на втором приеме. Это было расслабляющее средство, но Бьянка ненавидела его запах, поэтому я избегал сигар. Мне придется принять душ, прежде чем я даже прикоснусь к ней.
— Кто-нибудь из твоих знакомых располагает какой-либо информацией о том, что случилось с ее матерью? — спросил я Кассио.
Он покачал головой. — Она все еще не говорила?
— Нет. Она в плохой форме, — сказал я им. Ее синяки заживали, но что-то в том, как ее глаза смотрели пустыми и мертвыми. Я не был уверен, вернется ли эта женщина когда-нибудь из ада, через который ей пришлось пройти.
— Что-нибудь о нападениях? — спросил Кассио, переключаясь на тему недавних событий.
— У меня есть теория, но нет никаких фактов, подтверждающих ее, — сказал я наконец. В моей голове несколько дней бродила мысль.
— Что? — спросил Кассио.
— Нападения на склады, — начал я. — Они были слишком небрежны и слишком легко привязывались к людям Владимира. Что, если Бенито попытается использовать нас, чтобы убить Владимира, чтобы разорвать соглашение, которое он заключил с ним, когда узнает, что Бьянка — его дочь? Зачем делиться, если он, как и ее отец, может получить все это в свое распоряжение.
Кассио оперся на локти, лежащие на коленях, обдумывая то, что я только что сказал.
— Возможно. Это похоже на то, как он думает, — пробормотал он. — Он жадный ублюдок и, вероятно, хочет всего этого для себя.
— Имеет ли это вообще значение? — спросил Лука. — Ни один из этих двух ублюдков не доберется до моей сестры.
— Мы можем использовать это в своих интересах, — сказал я ему. — Заставьте Владимира восстать против него, сделайте ставку против него на гала-концерте. Тот факт, что его люди не знали ни о том, что Бьянка замужем, ни о дочери Бенито, говорит мне о том, что Бенито манипулирует им, чтобы добиться своего.
Кассио все еще обдумывал все это. — У меня есть контакт среди россиян. Сергей, один из русских грешников. Я попрошу его посмотреть, сможет ли он узнать, как много знает Владимир.
Я выпустил кольцо дыма, и никотин поплыл по моей крови. — Да, давай сделаем это. Быстро.
Мне очень хотелось уничтожить Бенито и всех его союзников.
Глава тридцать шесть
БЬЯНКА
я
начала нервничать.
Его сестра. Бенито Кинг. И наши чувства.
Мы даже поговорили о Джоне, и он согласился ему помочь. Я была уверена, что мне придется напомнить ему, поскольку согласие было дано после того, как я сделала ему минет, но на следующий день пришло сообщение от Джона с благодарностью. Он восстанавливал свою компанию при участии и помощи Нико.
Дни становились все холоднее, поэтому вместо того, чтобы играть на улице, я припарковалась в игровой комнате, которую Нико создал для девочек. Сиденье у подоконника было удобным и достаточно большим, чтобы вместить двоих взрослых. Я вытянула ноги и в сотый раз прочитала одну и ту же страницу, но наконец сдалась.
Выглянув в окно, я увидела только обширное поместье, превратившееся в позолоченную клетку. Я не дралась с Нико, когда он сказал мне оставаться на территории. Ведь мама сказала, что Бенито узнал, что я его дочь. Оставаться здесь, за безопасными стенами, казалось единственным вариантом. Но как долго?
В конце концов девочкам придется пойти в школу. Прямо сейчас не имело значения, пропустили ли они день или месяц посещения детского сада. Но это будет иметь значение, когда придет школа. Они уже начали спрашивать, когда же они вернутся к своим друзьям.
Дверь игровой комнаты открылась, и, к моему удивлению, это была мама. Я быстро встала и подошла к ней.
— Ты в порядке?
— Да, — мои глаза остановились на ней. Голос ее был хриплым, но ошибки не было. Она говорила! Это было ее первое слово мне с того первого дня. — Могу я сесть с тобой?
— Да, конечно.
Я держала ее за руку и вела к своему месту на подоконнике. Ее синяки начали исчезать, и, надеюсь, еще через несколько дней они исчезнут.
Близнецы уже привыкли к тому, что у меня уже есть мама. Первые несколько дней они были в ужасе от ее побитого состояния и того факта, что у меня есть мама. Это было больше всего времени, которое я когда-либо проводила с мамой за все свои двадцать шесть лет. К ее присутствии было легко привыкнуть. Может быть, потому, что когда я была маленькой девочкой, я часто ловила себя на том, что разговариваю с мамой в своей голове. Я представляла ее реакцию и вела полноценный разговор.
Да, возможно, это было вредно для здоровья, но это был мой способ справляться с вещами.
Если бы она не променяла свою жизнь на мою по соглашению, она была бы совершенно другим человеком. Даже сейчас, вспоминая все времена, когда я ее видела, я ни разу не слышала, чтобы мама смеялась. Всегда!
Я ничего о ней не знала, но любила ее. Я не знала ее любимую еду, цветок, цвет или хобби. Ничего! Я просто знаю, что ей было двадцать, когда она родила меня, и что бы мне ни сказала бабушка, когда она нашла в себе силы говорить о ней. Потому что это причинило и ей боль.