Никогда-никогда 2

Гувер Колин

Все что делает мама, это пьет. Теперь она больше не заботится о нас. Отсюда возникает вопрос, а заботилась ли она раньше вообще, или мы с Джанет были всего лишь частью ее гламурной жизни. Потому что сейчас ее заботит только собственное состояние.

Я переживаю за Джанет. У меня хотя бы была настоящая жизнь с настоящими родителями. Она еще маленькая. Это оставит след в ее жизни, потому что она не узнает каково это - иметь полную семью. Она все время ходит сердитой. Я тоже. Вчера я издевалась над этим ребенком, пока не

довела ее до слез. Это было приятное чувство. И так же неприятное. Но как сказал папа, до тех пор пока я злее, чем они, они не доберутся до меня. Я просто буду бить их до тех пор, пока они не оставят меня в покое.

После уроков я виделась с Сайласом. Он купил мне бургер, а после отвез домой. Он впервые увидел в какой яме с дерьмом теперь мы живем. Я увидела на его лице шок. Он высадил меня, а через час я услышала шум газонокосилки. Сайлас поехал домой, привез газонокосилку и какие-то инструменты, чтобы привести в порядок наш двор. Я бы хотела, чтоб этот его поступок вызвал во мне нежные чувства к нему, но это лишь смутило меня.

Он делает вид, что ему наплевать на то, как изменилась моя жизнь, но я знаю что это не так. Он такой. А я не та, кем была раньше.

Мне написал папа. Он кое-что сказал мне, но я уже не знаю чему верить. Если он прав… Я даже думать об этом не хочу.

Начинаю перебирать письма от ее отца. О каком из них она писала? Наконец, нахожу его. Тут же чувствую тошноту.

Дорогая Шарлиз,

Вчера я разговаривал с твоей матерью. Она сказала, что ты до сих пор видишься с Сайласом. Я разочарован. Я тебя предупреждал об их семье. Из-за его отца я нахожусь в тюрьме, но ты по-прежнему любишь его. Ты хоть понимаешь, какую боль мне это причиняет?

Понимаю, ты думаешь, что знаешь его, но он ничем не отличается от своего отца. Это не семья, а змеиное гнездо.

Шарлиз, пожалуйста, пойми, я не пытаюсь причинить тебе боль. Мне бы хотелось защитить тебя от этих людей, но я здесь, заперт за решеткой, и не в состоянии позаботиться о своей семье. Все, что я могу, это предостеречь тебя, и надеюсь, ты прислушаешься к моим словам.

Мы все потеряли - наш дом, наше доброе имя, нашу семью. А у них по-прежнему есть все то, что им принадлежало и все то, что было нашим. Это неправильно. Прошу тебя, держись от них подальше. Посмотри, что они сделали со мной. Со всеми нами.

Пожалуйста, передай своей сестре, что я люблю ее.

Папа.

Я дочитываю письмо и снова чувствую симпатию к Чарли. Девочка разрывалась между мальчиком, который очевидно любил ее, и отцом, который манипулировал ею.

Мне нужно навестить ее отца. Нахожу ручку и записываю обратный адрес, указанный в письме. Вынимаю свой телефон и вношу данные в поисковик Гугл. Тюрьма находится в добрых двух с половиной часов

езды от Нового Орлеана.

Два с половиной часа в одну сторону - слишком много потерянного времени, учитывая, что в запасе у меня всего лишь сорок восемь часов. И у меня ощущение, что большую часть из них я уже потратил. Записываю часы посещения и решаю, что если не найду Чарли до завтрашнего утра, то поеду на свидание к ее отцу. По письмам, которые я только что прочитал, понятно, что Чарли больше всего была близка со своим отцом. Ну, кроме прежнего Сайласа. И если я не имею никакого понятия где она находится, ее отец, вероятно, один из немногих, кто может это знать.

Интересно, а согласится ли он вообще встретиться со мной?

Я вздрагиваю на стуле, когда звенит последний звонок, оповещающий всех об окончании школьного дня. Не смешивая письма, аккуратно складываю их в рюкзак.

Учеба закончилась, и надеюсь, Креветка будет там, где я назначил ей встречу.

Глава 7

Чарли

Я заперта в комнате с парнем.

Комната очень маленькая и здесь пахнет хлоркой. Она даже меньше той, в которой я находилась, прежде чем уснула. Не помню, как я просыпалась и перемещалась в другую комнату, но я здесь, и раз уж на то пошло, теперь я много чего не помню.

Парень сидит на полу, опираясь спиной о стену, с раздвинутыми коленями. Я наблюдаю, как он откидывает голову назад и начинает громко петь припев песни «Oh Cecelia» (ПП: песня инди-поп группы The Vamps).

Он довольно сексуальный.

– О Боже, - перекрикиваю его я, - если мы будем тут вместе заперты, ты можешь хотя бы петь что-нибудь нормальное?

Не знаю, что на меня нашло. Я ведь не знаю этого парня. Он допевает песню, выделяя последнее слово, и очень сильно фальшивит на последней «е-э-э-э». И только после я понимаю, что узнала не только песню, которую он только что спел, но и весь ее текст. Все неожиданно меняется, и я больше не та девушка.

Я наблюдаю, как та девушка смотрит на парня.

Я сплю.

– Я голодна, - говорит она.

Он встает с пола и копается в своем кармане. Вытянув руку, он протягивает ей мятную конфету.

– Да ты мой спаситель!
– воодушевляется она, забирая ее. Потом она пинает его по ноге, а он в ответ над ней насмехается.

– Почему ты не злишься на меня?
– спрашивает парень.

– За что? За срыв наших планов пойти на концерт ради того, чтобы заняться сексом в чулане? Почему, черт возьми, я должна злиться?
– она демонстративно поигрывает белой круглой конфетой между губами.
– Думаешь, они догадаются, что мы здесь, когда концерт закончится?

– Я на это надеюсь. Или же ты действительно проголодаешься и всю ночь будешь мне грубить.

Девушка смеется, а потом они оба начинают улыбаться друг другу как идиоты. Я слышу музыку. На этот раз она медленная. Они заперлись, чтобы заняться сексом.

Как мило.

Я чувствую зависть.

Девушка медленно подходит к парню, а он опускает для нее ноги. Когда она садится на него верхом, тот начинает поглаживать рукой ее спину. На ней фиолетовое платье и черные ботинки. Рядом стоят грязные швабры и огромное желтое ведро.