Николай I Освободитель // Книга 8
Шрифт:
С одной стороны такая участливость была приятна, а с другой… Объяснять каждому встречному-поперечному, что ты не англичанин, а шотландец просто чтобы по морде не получить за здорово живешь… Сомнительная перспектива.
Он продал патент, опытный образец и всю документацию «РТМ», после чего уехал обратно в Англию. Еще несколько раз за следующую жизнь от пытался изобрести что-нибудь реально стоящее, ездил в США, пытался продать свои наработки там, но большого успеха в итоге достичь так и не смог. Его часовая мастерская без пригляда хозяина влачила жалкое существование и больших доходов не приносила, из-за чего впоследствии была продана.
Фототелеграф же, разработанный на базе идей шотландца, получил в итоге жизнь в плане практического применения.
Полноценный же способ передачи изображений на расстояние был изобретен только в 70-х годах после обнаружения явления фотоэффекта.
На закате жизни несостоявшийся шотландский изобретатель больше всего жалел о том, что струсил и не воспользовался подвернувшимся в конце 30-х годов шансом. Другого подобного шанса ему в жизни так и не выпало.
Глава 1
После коронации в Царьграде и короткого отпуска на южных морях я со всей семьей и двором вернулся в Питер, где, как это часто бывает, уже ждала целая куча новых дел. С русским двором в город на Неве отправился и младший сын сербского короля Михаил Обренович. Его старший брат Милан долго болел и в середине лета таки отдал Богу душу, поэтому претендентское место на руку Марии ушло дальше по генеалогическому дереву. Звучит не слишком романтично, но такова судьба королевских детей – жениться исключительно по государственной необходимости.
Надо сказать, что, не смотря на некоторые успехи, положение Милоша I было достаточно шатким. Его не слишком любили даже среди коренного населения сербского княжества за дурной нрав и желание подгрести все под себя. А уж среди присоединенных недавно боснийцев и хорватов и вовсе: там мелкие выступления против новой власти вспыхивали чуть ли не каждый месяц. Поэтому поддержка со стороны России Обреновичам была нужна как воздух. Я же хотел воспользоваться ситуацией и покрепче привязать сербского наследника к России. Не только браком – Михаил уродился высоким и симпатичным парнем и даже то, что он был младше Марии на три года, совсем не портило его в глазах дочери – но и правильным воспитанием. Благо возраст его – шестнадцать лет – был более чем подходящим для «настройки» жизненных ценностей.
Пока же вся Западная Европа полыхала в огне революций и войн – в том числе гражданских, - в Российской империи обстановка оставалась максимально благостной.
В начале сентября 1839 года в Петербург доплыл первый «золотой конвой» из Калифорнии. С ним прибыло около восьмидесяти тонн желтого металла на общую сумму порядка семидесяти миллионов рублей. Не очень много с одной стороны: просто во время войны добыча золота была отдана на откуп одиночным старателям, что очевидным образом не пошло на пользу делу. С другой стороны, одиночки быстро «подобрали» лежащее на поверхности золото и так же быстро «спустили» его в местных борделях, магазинах, игорных домах и трактирах, через которые этот желтый металл в рамках установленной в империи монополии и попал в руки государства. Далее же за дело взялись уже более крупные игроки, располагающие куда более широкими возможностям, так что добыча золота в Калифорнии обещала в ближайшие годы еще несколько подрасти.
Из прибытия американского золота мы сделали настоящее шоу. Все же презренный метал имеет странную власть над сердцами людей, поэтому вид золотых слитков в отрытых повозках – со всеми мерами предосторожности и усиленным конвоем конечно же – перевозимых из порта в здание Министерства Финансов собрал на улицах Петербурга целые толпы людей.
Сделано это было, конечно, совсем не для того, чтобы повеселить праздный люд. Нет, имея долгов чуть ли не на семьсот миллионов рублей – контрибуция, вытребованная с побежденных государств, не могла полностью покрыть наши предыдущие займы, а учитывая революции в Неаполе, Баварии и той же Франции был велик шанс, что эти деньги мы и вовсе не получим – и намереваясь в ближайшее время выпустить облигаций еще миллионов на двести, мы хотели внушить всем заинтересованным лицам уверенность в своей будущей платежеспособности. Более того был пущен слух о возможном введении в России золотого стандарта, что одномоментно сделало бы все наши долги «золотыми». Такой глупости ни я ни Канкрин делать естественно не собирались – сам золотой стандарт не был глупостью, просто момент был для его внедрения максимально не удачным – но даже циркулирующие на бирже слухи позволили нам впоследствии распродать облигации с без какого-либо напряга.
А деньги нам были нужны. Причем не только для вложения их в собственную экономику, но и, внезапно, для выдачи кредитов за рубеж.
Успехи русских моряков, показавших, что даже при численном превосходстве противника способны сражаться на равных за счет более продвинутой технической части, позволили нам хорошенько расторговаться кораблями. Два фрегата типа «Москва» заказал себе Египет. Греки удовлетворились парой б/у «фельдмаршалов»: «Шувалов» и «Голицын» спустили Андреевские флаги и превратились в «Фемистоклис» и «Никифорис Фокас» соответственно. Одну «Москву» заказала Сербия и еще две – Пруссия. Плюс шведский заказ на два вымпела.
Большим успехом пользовались наши парусно-винтовые корветы. Мы как раз для собственного флота заложили три первых киля нового типа «В» - будущие «Внушительный», «Веселый» и «Ворчливый» - ну на экспорт удалось собрать портфель заказов аж на дюжину корабликов. Корветы были кораблями не слишком дорогими и максимально универсальными, а учитывая установленные на них восемь 107-мм нарезных орудия вполне могли дать прикурить и куда более крупным оппонентам.
При этом у большинства заказчиков средств на такое пополнение флота не было, поэтому приходилось строить корабли в кредит, а ведь еще нужно было не забывать строить корабли и для себя. Это при том, что каждый фрегат типа «Москва» стоил не много не мало – миллион рубликов. Даже чуть больше. Благо расширением строительных возможностей наших верфей озаботились еще в середине 1830-х и теперь одновременно мы могли строить четыре двухтысячетонных паровых фрегата на Балтике и два на Черном море. Переоборудование же доставшихся нам турецких судостроительных мощностей обещало увеличить наши возможности еще процентов на 20-30.
При этом в недрах Адмиралтейства уже готовился проект первого в мире броненосца, который должен был стать ответом на появление во вражеских флотах вымпелов, оснащенных казнозарядной скорострельной артиллерией. Пока проект был только в стадии разработки, но очертания корабля уже более-менее просматривались. Водоизмещение порядка 6 тысяч тонн, броня 100-120 мм, два десятка расположенных в казематах 150 мм орудий – их, впрочем, нужно было еще разработать, - машина мощностью в 1500-2000 лошадиных сил и максимальный ход около 8-9 узлов. Получался такой себе эрзац броненосец береговой обороны, для дальних плаваний мало приспособленный, но родной порт способный защитить более чем уверенно
Кроме кораблей нашлись покупатели на винтовки Маркова, барабанники и артиллерию. Пришлось срочно вкладываться в расширение казённых оружейных заводов, что тоже встало нам в изрядную копеечку. Если раньше все три больших арсенала суммарно производили примерно 100-120 тысяч винтовок в год – в большем количестве просто не было необходимости – то теперь имея на руках пакет заказов на полтора миллиона стволов было решено мощности оружейных заводов расширять минимум вдвое. Часть заказов пришлось отдать мелким частникам, способным производить либо отдельные детали, либо оружие целиком. И даже так некоторые заказы по итогу отвалились – из Южной Америки в основном - уйдя англичанам, тоже всегда готовым погреть руки на продаже оружия.