Никому не говори!

Колмогорова Анастасия Владимировна

Антон спускается мне на шею, прокладывает дорожку к груди и всасывает мой сосок, а я выгибаюсь под ним, прижимая его голову к себе. Как это приятно! А его руки на мне? Они сминают до красных пятен мне бёдра и грудь, а пальцы оставляют полосы после себя. Боже! Только не останавливайся! Прошу! Только не останавливайся! Я готова это кричать, когда он с чмоканьем оставляет один мой сосок в покое, но принимается за второй. Они набухли и стали больше, а Захаров всё продолжает и продолжает издеваться надо мной. Опускает руку ниже и щипает клитор так, что звёздочки сыплются по всему телу, а после двигает пальцами, растирая кожу. Я кончаю в сильных судорогах, но экстаз длится недолго, уступая место новому возбуждению.

Пугаюсь, что он опять встанет и уйдёт, но Захаров опускается ртом ниже и накрывает языком промежность, всасывая мои соки, покусывая горошину и вылизывая всё, до чего может дотянуться его горячий язык, который проходится вдоль и входит во влагалище, но этого так мало! Я стону от чувства недостатка и тяну его за волосы ко мне, но он лишь мотнул головой, скидывая мои пальцы, и садиться, чтобы развязать пояс банного халата, снять с меня его и потянуть к себе на колени за талию.

Его губы солёные от меня, а на члене поместились бы три мои ладошки. Два этих факта буквально взрывают мне мозг. Я уже не могу терпеть. Он нужен мне.

– Антош… хватит…

Он кусает мою нижнюю губу, оттягивая её, и до боли сжимает ягодицы, заставляя молчать.

– Заткнись, Фризер. Пожалуйста, заткнись.

И я бы, наверное, обиделась, но с этими словами он резко насаживает меня на себя, и я утопаю в чувстве наполненности им и кайфа. Я поднимаюсь на руках и сама приподнимаюсь на нём так же медленно, как он выходил из меня сегодня, и опускаюсь так же быстро и резко, как и он. Захаров вздрагивает и со стоном целует мне шею. Господи, как мне нравится этот звук! Как я тащусь от этого мужчины! Я двигаюсь на нём в том же ритме, но чувство, что этого недостаточно не покидает меня. Любишь делать больно, Захаров, а что если причинить её тебе?

Я впиваюсь ногтями в его спину, оставляя довольно глубокие раны ногтями, но, кажется, зря. Всё его тело охватывает дрожь, и я снова слышу стон, полный удовольствия, а после…

– Сука! – выматерился он сквозь зубы и швырнул меня на кровать. Он зажал руки у меня над головой и до резкой боли сжал в кулаке половые губы, дёрнув при этом. – Больше не смей так делать, ты поняла?

Я кивнула, понимая, что действительно переборщила – под ногтями была его кожа и кровь. Думала, что сейчас он уйдёт от меня, снова оставив голодной, но вместо этого он входит, но медленно, смотря мне в глаза, и замирает. Гладит ладонью по ягодицам, очерчивает талию, сжимает грудь, которая не помещается в его руке, и останавливается на моей щеке. Большой палец проминает мне губы, раскрывая рот, и входит внутрь. Я сосу его и чувствую, как дёргается его член во мне.

– Как же ты прекрасна.

Меня чуть не разорвало от счастья и понимания, что и я нравлюсь ему. Что это не просто трах, чтобы доказать что-то. Он здесь, потому что его влечёт ко мне так же, как и меня к нему.

– Отпусти меня, – шепчу, желая, чтобы не отпускал никогда. Чтобы заковал своими наручниками и держал в плену всю оставшуюся жизнь. – Я покажу, что могу быть ещё и способной, отпусти, Антош.

Он освобождает мне лишь одну кисть, и я ложу её ему на щеку. Покрыта дневной щетиной, слегка колется, но так приятно. Я целую его губы, на которых вкус моего тела, надавливаю собой, чтобы лёг на спину и сажусь сверху. Снова целую его губы и опускаюсь по подбородку на шею, грудь, обвожу языком соски. У меня было не так уж и много мужчин. С каждым из них я состояла в отношениях. Но никто из них не был таким же зрелым, как Антон. Я дико нервничала, боясь опростоволоситься, потому что никому ещё не делала того, что хотела сделать для него.

Спускаясь к животу, я взяла его член и прошлась ладонью по всей длине. Хриплый выдох дал понять, что пока делаю всё правильно. Обвожу языком светлую головку и тиру им уздечку. Мощный агрегат дёргается

в конвульсиях, но не кончает. Оказывается для него этого мало, а на видео, которые я смотрела тонными все эти два года, мужчины кончали сразу же. Вот и верь в такие постановки. Сперва я растерялась и выдохнула, но Антон взял мои волосы в кулак, чтобы они мне не мешали, и я собралась. Всё это время я вела себя с ним как хозяйка борделя, а не клуба, так пора бы быть смелей. Нахрен тогда начала эту чёртову игру?

Чтобы не задеть его зубами, я завела губы под них и, придавливая, начала двигать головой и рукой одновременно. Всё моё внимание было на правоохранительном органе этого мента. Я даже не замечала, как Захаров массировал мне затылок, и увидела в каком он блаженстве лишь когда остановилась, чтобы вдохнуть воздуха. Он откинулся на подушки, подняв голову выше. И как это было красиво отсюда. Его грудь, кадык и подбородок. Я настолько завелась, что с ещё большим энтузиазмом вернулась к занятию. Ему нравится! Нравится! Я слышу его стоны, вижу в каком он кайфе, а с той шмарой он не был таким! Только со мной!

– Нина…

Вот же… Да, милый, да. Давай. Я сделаю всё, лишь бы ты шептал только моё имя. Я взяла его глубже, хоть и было больно, потому что гортань оказалась куда уже. Но это стоило того. Он застонал, изливаясь прямо мне в глотку, а я продолжала, поглощая солёную жидкость, наплевав на стыд. Он кончил! Кончил со мной! Всего лишь от моего минета! Господи, какой мужчина!

Я поднялась, когда он затих, но ещё двигала рукой вверх и вниз, обводила большим пальцем его дырочку и терла уздечку ладонью… Пока не поняла, что этот ублюдок спит.

– Антон?

Никакой реакции!

– Мудак! – вспылила я, ударив его по груди, но он лишь перевернулся на живот, подмяв под себя одеяло.

Из телефона вдруг донёсся смех сестры. Всё это время она была на связи? Вот стерва! Да и всё равно. Нам скрывать нечего друг от друга. Но Захаров… Кретин! Ну, я тебе устрою!

– Нина?

Я посмотрела на улыбающуюся сестру, полная гнева и голода.

– Я тут подумала… Он «интересный» экземпляр. И, да, неужели тебе утёрли нос!

Я вспыхнула из-за её слов, а Слава лишь рассмеялась.

– Чау, сестрёнка, а то и мне нужна разгрузка. Какой мужчина! Какой мужчина! Я тоже «хочу» такого…

Она отключилась, а я посмотрела на мирно спящего Антона. За что ты так со мной? У него до сих пор стояк, а он спит! Я чувствовала себя странно. Меня буквально поимели два раза сегодня, а никакого удовольствия от этого нет. Чтоб тебя черти разорвали, Захаров! Нельзя же так поступать!

Тем не менее, я взяла из шкафа ещё одно одеяло и укрыла его шикарный голый зад. По крайней мере, уснул он в моей постели. Я была наслышана о его похождениях. Этот «правильный» мент перетрахал почти полгорода. Все стриптизёрши пускали слюни на него, шушукаясь, какой он искусный любовник, а одна из официанток сегодня была с ним в туалете. Уволю её к чертям собачьим! Ненавижу эту шлюху! Раздвинула ноги в рабочее время с клиентом. Я предупреждала её. А то, что это был Захаров, меня вдвойне бесило! Пусть скажет спасибо, что уйдёт отсюда живой.

Всю ночь я разбиралась с делами в клубе. Как оказалось, менты отдыхают пуще, чем детки депутатов. Выйдя на улицу, они шмаляли по бутылкам, трахали моих девочек без их согласия и выпили почти весь ассортимент в баре. Вадимке придётся возместить использованный товар, а мне искать почти половину персонала, потому что даже немногие парни из работников загибали бухгалтерш и молоденьких сучек в форме. Но что меня удивило, никто не остался спать здесь. Ближе к утру клиенты разъехались по домам или отелям, а к шести утра уборщицы привели в порядок танцевальный зал. Бедные женщины. Они выметали чьи-то трусы и вытирали блевотину. Надо бы поднять им зарплату.