Никому не скажем
Шрифт:
— Эй, ты куда?
— В туалет, — шепчу Юльке на ухо.
— Ты же только оттуда!
Развожу руками, демонстрируя свой живот. Он не слишком большой, как для девятого месяца. И, может быть, поэтому нашей маленькой принцессе просто негде больше разместиться, кроме как на моем бедном мочевом пузыре. Семеню к дамской комнате, то и дело натыкаясь на кого-нибудь из знакомых. С тех пор, как мы с Китом поженились — я стала желанной гостьей на любом светском мероприятии. Мы начинали с «никому не скажем», а пришли к «скажем абсолютно всем». Каждый… каждый в этом
В дамской комнате — практически никого. Облегчившись, я подхожу к умывальникам, чтобы вымыть руки.
Поправляю пальцем чуть поплывшую помаду и натыкаюсь взглядом на пристальный взгляд.
— Привет, Евангелина.
— Привет, Лера. Хорошо выглядишь.
— Спасибо. А ты выглядишь…
— Очень большой, — смеюсь.
— Да нет… что ты. Я была намного-намного больше!
Поворачиваюсь к ней лицом. Повисает неловкая пауза. Говорить нам не о чем. Мы никогда не были с ней подругами, но Лера одна из немногих, кто во времена нашей юности относился ко мне… нормально. Она не сделала мне ничего плохого. Да и потом, жизнь все расставила по своим местам.
— Хорошо, что мы не слоны. Девять месяцев это еще как-то можно вытерпеть, — пожимаю плечами и тянусь за полотенцем, чтобы вытереть руки.
— Недавно виделись с Китом.
— Правда?
— Да, в Праге.
Чего она ждет? Зачем говорит мне это? Думает, я буду ревновать? Это вряд ли. Отбрасываю использованное полотенце в корзину и, никак не комментируя полученную информацию, поправляю чуть сползший лиф. Похоже, что со времен покупки этого платья моя грудь еще больше выросла. Хотя, казалось, куда уж?
— Он выглядел очень счастливым. Я рада, что вы вместе, несмотря ни на что.
Оглядываюсь. Во рту почему-то пересыхает. Из-за беременности я гораздо более чувствительна, чем обычно.
— Спасибо.
Отступаю на шаг и легонько сжимаю руку Леры своей. И как раз в этот момент входная дверь распахивается.
— Кит?
— Я приехал! Тебя не было целую вечность… Юля сказала, что ты в туалете, и я уж начал волноваться…
Кит переводит пылающий взгляд с меня на Леру и недоуменно хмурится.
— И поэтому ты пошел за мной в туалет? В туалет, Кит, ты серьезно?
Смеюсь. Хотя мне не смешно. В этом весь Кит. Он пропустил мою первую беременность и ко второй относится уж слишком трепетно. Настолько трепетно, что я уже не могу дождаться, когда это все закончится. Правда… Сил моих нет.
— Что она от тебя хотела?
Оглядываюсь на дверь уборной, за которой осталась Лера, беспечно пожимаю плечами, так что платье вновь немного съезжает, перетягивая внимание Кита на себя.
— Лера? Да ничего. Поболтать.
Поясница тянет все сильней. Я останавливаюсь у колонны, чтобы перевести дух.
— Что? Что такое? Началось?
Тугая боль стискивает низ живота, превращая мое короткое «нет» в протяжное утверждение. Кит бледнеет. Озирается по сторонам. Тащит меня к гардеробу.
— Погоди! Надо Юльке и Самиру сказать, что мы уходим.
— Позвонишь из машины, — протестует Кит. Забирает наши пальто и помогает мне одеться.
— И Женьке надо позвонить. Чтобы не волновался! Или нет… Если это не сильно затянется, то лучше ему сообщить по факту. Как думаешь?
Оборачиваюсь к мужу и понимаю, что он вообще ни о чем не думает! Он в панике.
— Эй! Ну, ты что? Все хорошо, Кит. Все хорошо, слышишь? — обхватываю любимое родное лицо ладонями, заставляя его смотреть мне прямо в глаза. — Дыши!
Кое-как Кит приходит в себя. Трясет головой, хватает меня на руки и несет к выходу и дальше вниз по ступенькам. А я протестую изо всех сил, потому что, видит бог, вешу я сейчас чуть меньше самки бегемота, но кто меня слышит? Я рада, что этим вечером Кит садится за руль не сам. Изредка, как правило, вот на такие выходы, он пользуется услугами шофера. Кит усаживает меня на заднее сиденье, усаживается рядом и снова впивается в меня тем самым полубезумным взглядом. Закатываю глаза. Настроение почему-то — лучше некуда, и я прошу нашего водителя включить радио. Но вместо музыки мы натыкаемся на очередной выпуск новостей.
— Переключить?
— Нет. Пусть будет.
Я делаю несколько глубоких вдохов, переживая схватку, но глаз от мужа не отвожу. Если верить диктору, после ряда уличающих публикаций в СМИ и сообщений в следственные органы, против ушедшего в отставку несколькими днями ранее министра обороны, наконец, возбуждено уголовное дело. Мне не нужно спрашивать, кто к этому приложил руку.
Я и так знаю, что без Кита здесь не обошлось. Он хотел отомстить за смерть отца, и он сделал это. Тихо, осторожно и не спеша.
— Он бы тобой гордился, — шепчу я и сжимаю руку мужа сильнее. Кит неуверенно кивает. Притягивает меня за плечи и осторожно целует в лоб.
— Не думал, что его уход ударит по мне так сильно.
— А он и не ушел… Он в тебе, в Женьке, в… Ой-йой…
— Что? Что такое?
— Воды отошли… Дим Саныч, давайте-ка прибавим газу. Похоже, у нас тут торопыга…
И правда. Дальше все происходит очень быстро. К тому моменту, как Кит, съездив за Женькой, возвращается в роддом, нас с дочкой уже переводят в палату. Поначалу он даже не понимает, что опоздал. Что все уже позади, а вот этот крохотный розовый сверток — и есть его дочь. Это так удивительно — наблюдать за тем, как к нему приходит осознание. Как туманится нежностью взгляд и от волнения подкашиваются ноги.
Женька отмирает первым. Пересекает палату и, опустившись на колени, принимается внимательно разглядывать сестру. И только Кит медлит. Сует дрожащие руки в карманы, но пару секунд спустя все же заставляет себя подойти.
По тому, как дергается его кадык, я понимаю, чего ему стоит держаться. Кит то и дело сглатывает собравшийся в горле ком, но, похоже, тот с каждой минутой становится только больше.
— Дыши, — шепчу я в который раз за этот безумный вечер. Кит всхлипывает, качает головой и, улыбаясь сквозь слезы, садится рядом.