Никто кроме Путина. Почему его признает российская «система»
Шрифт:
Сорокин полагает, что наплыв фанатов преодолеет несправедливый негативный международный имидж России, образ, созданный, по его мнению, враждебными западными СМИ. Он говорит: «Нас будут воспринимать так, как мы заслуживаем, чтобы нас воспринимали. Это устранит предубеждения». Чемпионат также будет демонстрацией того, чего Россия достигла «за рекордный период времени» после падения коммунизма.
Другие члены оргкомитета говорят о стремлении России так же пафосно. Слева от Сорокина сидит Александр Джорджадзе, директор по планированию заявок и операций. Джорджадзе говорит, что Чемпионат мира будет событием исторического масштаба для России, событием уровня Второй мировой войны и поражения нацистов.
Он говорит
В прошлом Сорокин среди прочего работал в московском городском совете под руководством Юрия Лужкова. Многие обычные россияне считают, что Лужков причастен к вопиющей коррупции и организованной преступности. Эта мысль отразилась в телеграмме «WikiLeaks» из американского посольства, в которой утверждалось, что мэр возглавлял «пирамиду коррупции»; «полная чушь», — настаивает Лужков. Не унизительно лио, что мэр города, который потенциально будет принимать Чемпионат мира, известен своими сомнительными сделками, спрашиваю я. Мой вопрос воспринимается плохо. Сорокин сообщает, что Лужков может не продержаться долго — и действительно, через три месяца его увольняют. Но он молчит о коррупции.
Джорджадзе явно раздражен. «Вы что, сторонник Немцова?», — спрашивает он.
В течение следующих нескольких месяцев я забываю о голосовании ФИФА. Однако количество обвинений в коррупции членов ФИФА начинает увеличиваться. В начале ноября я получаю загадочный мейл. Его отправитель, «Алекс», говорит, что имеет конфиденциальные документы, касающиеся заявки России на Чемпионат мира. В документах указано: «только для внутреннего пользования». Алекс утверждает, что в них говорится о том, «как российские чиновники могут работать с членами исполнительного комитета ФИФА, через какие каналы можно повлиять на членов ФИФА, и что может побудить их поддержать заявку России во время декабрьского голосования».
Мейл мог быть настоящим, мог быть фальшивым, дезинформацией или ловушкой. Алекс также говорит, что хочет денег за свое досье. Мы продолжаем переписываться. И я так и не вижу документов. Я решаю подать собственные, независимые запросы о заявке России на Чемпионат мира.
ФИФА награждает правом проведения Чемпионата мира-2018 Россию. Заявка Англии получает лишь два голоса. В тот же день, неожиданно, ФИФА предоставляет право проведения Чемпионата 2012 года засушливому пустынному эмирату Катар. Количество обвинений ФИФА в коррупции увеличивается, пока не перерастает в целую лавину. ФИФА решительно отвергла обвинения.
Впоследствии я спрашиваю Станислава Белковского — купила ли Россия Чемпионат мира?
Белковский отвечает — да. Он говорит, что Кремль, российский оргкомитет-2018 и высшие футбольные чиновники еще за неделю до тайного голосования ФИФА знали, что Россия уже выиграла. Только Англия, которую представляло в Цюрихе бездарное трио — Дэвид Бекхэм, Дэвид Кэмерон и принц Уильям — не знала, что ФИФА уже решила отдать соревнования Москве.
Что касается меня, — Россия более справедливый победитель, чем Катар. И я не сомневаюсь, что турнир 2018 года будет успешным. Но не исключено, что Россия и ФИФА, эти две тайные олигархии, также могли найти общий язык.
Новая буржуазия
Наш коттедж — рай среди сумасшествия Москвы. Дача расположена в поселке художников Сокол. У входных ворот растут ландыши. Значительную часть деревянного дома покрывает дикий виноград, который становится багровым осенью. У нас даже есть собственная береза. Из окна нашей гостиной видно мерцающую растительность — пейзаж девятнадцатого
Поселок был основан в середине 1920-х годов как ранний большевистский эксперимент коллективного проживания. Его запроектировали скульпторы, художники и ученые. Многие первые коттеджи были уничтожены. Но наша улица Брюллова, которая названа в честь русского художника Карла Брюллова, выжила. Соседние улицы носят имена Левитана, Репина, Верещагина — художников XIX столетия, чьи прекрасные картины висят в московской Третьяковской галерее. По-русски их называют «передвижники». Я влюбляюсь в их работы.
Наши соседи как будто бы сами сошли с полотен — рядом, в деревянной лачуге, живет пожилой мужчина с солженицынской бородой. За нами живет пожилая дама-затворница. Я вижу ее только один раз. У нас есть небольшой частный садик. Это почти неслыханная роскошь в Москве. Мы с Раскином гоняем в мяч на поляне. Вешаем кормушку для птичек на сливу, сюда временами наведывается большой пятнистый дятел.
Однажды гроза раскалывает красный сахарный клен, что растет рядом с нашим гаражом под фиолетовой крышей. Раскин карабкается по треснутому стволу и спасает потерянную тарелку-фризби. Весна в Москве наступает поздно. Наш садик взрывается красными тюльпанами.
Нам везет. Большинство москвичей живут в тесных квартирах советской эпохи. Однако состоятельные россияне обитают в куда более роскошных местах.
…Под тихое птичье щебетание Араз Агаларов объясняет, почему решил построить жилой особняк для сверхзажиточных россиян. Рядом с ним почти завершили работу над огромной классической виллой. Ниже по проселочной дороге, над рядом недавно посаженных берез, величественно возвышается шотландское баронское угодье. «Люди, которые будут жить здесь, имеют обычный социальный статус, — говорит мне Агаларов, — но есть определенные правила. Один потенциальный покупатель имел афганскую овчарку. Мы не впускаем крупных собак на это угодье. Поэтому я не продал ему дом. — Он хохочет — Представляете? Я потерял 30 миллионов долларов из-за пса!»
Агаларов — застройщик-миллиардер. Он — человек, который имеет свою мечту: создать самое эксклюзивное жилищное сообщество в России, если не во всем мире. Идея заключается в том, чтобы новая элита миллиардеров России счастливо жила здесь вместе. Агаларов называет свой проект неким утопическим социальным экспериментом без бедных людей. «Я насадил все эти деревья, чтобы скрыть этот поселок», — показывает он мне на ряд полуразрушенных дач за забором.
Угодье устроено на 850-акровом лугу в Истринском районе в пригороде Москвы, обсажено елями и белыми ромашками. Когда я наведался, несколько домов уже было завершено.
Некоторые имеют резные колонны с акантовыми капителями, как у древних греков, другие построены в рыцарском готическом стиле, с башнями и толстыми каменными стенами. Я замечаю одну величественную крышу, выполненную под Микеланджело, с колоннами и балюстрадами. Здесь нет двух одинаковых домов. Поместье может похвастаться 18-луночным полем для гольфа и эксклюзивной частной школой. Там есть 14 искусственных озер, водопады, минеральный и пляжный курорт с завезенным белым песком.
Агаларов говорит, что планирует построить от 150 до 200 домов. Каждый будет стоить от 10 до 15 миллионов фунтов. За эти деньги вы получаете 2 000 квадратных метров, бассейн с соленой водой и гарантию того, что ваши соседи будут правильными людьми. Вы также получаете правильный вид камня: кроме платы за услуги американского ландшафтного дизайнера, Агаларов потратил около 2,5 миллионов фунтов на камни. Возле одного из озер тяжело работает армия рабочих-мигрантов. Я узнаю, что они — не русские, но родом из захудалых окраин бывшей советской империи — Таджикистана и Белоруссии, а также из соседнего Китая.