Никто не знает
Шрифт:
Когда Касси вставляла наконечник шланга в бак, ей стало больно при мысли о том, почему ее выбор пал на этот подержанный автомобиль. По приезде в Майами она купила эту золотистую вместительную машину, потому что ее устроила невысокая цена и возможность свободно разместить в ней разное снаряжение. Касси говорила себе, что впереди у нее много увлекательных перспектив, например подводное плавание, парусный спорт, игра в гольф, поездки по выходным на острова Флорида-Кис. Казалось, что все это достаточно заманчиво, чтобы привлечь Ханну в гости. Но радужные планы остались в мечтах, Ханна наотрез отказалась приезжать, а куда-либо выбираться
— Я возьму лотерейный билет, Мануэль, — сказала она, расплачиваясь за бензин.
— Вы везучая, сеньора, да? — улыбнулся кассир, подавая ей билет.
— Да, Мануэль, везучая, везет, ты даже представить себе не можешь, как мне везет, — она, как могла, постаралась скрыть иронию.
Офис компании находился в пяти милях к югу от квартиры Касси. Сначала на своем пути она миновала местный клуб, несколько церквей и пару-другую торговых центров, но дальше дорогу никак нельзя было назвать приятной: ехать приходилось мимо мотелей самого неприглядного и сомнительного вида. Конечно же и в Вашингтоне имелись местечки подобного рода, а может быть, и еще почище. Касси не обманывалась на этот счет. Но там ей не приходилось изо дня в день утром и вечером ездить через такие районы. Жизнь ее круто изменилась после трагических событий, к которым она волей судьбы оказалась причастной.
Касси спрашивала себя, каково было жить Памеле Линч. Жизнь любого директора ФБР проходила словно под увеличительным стеклом, а уж внимание к первой женщине на этом посту было еще более пристальным. Положение обязывало Памелу Линч изо дня в день должным образом выполнять свою работу. Самоубийство дочери было трагедией, но по-настоящему затрагивало только ее семью и друзей. Пресса не стала бы делать ей никаких поблажек, если бы она допустила промах. Ей приходилось держать себя в руках и соответствовать должности, а разбитое сердце в расчет не принималось. Касси находила много сходства между собой и облеченной властью женщиной, которая подала на нее в суд, хотя и понимала, что ее положение ни в какое сравнение не идет с трагедией Памелы.
Она сознавала, что до конца жизни будет сожалеть о смерти Мэгги Линч и своей причастности к этому событию. Конечно, можно попытаться найти оправдание своему поступку, цепляясь за мысль о профессиональных обязанностях: общественность имела право узнать, что директор ФБР стремилась силами этой службы отыскать негодяя, напавшего на ее дочь. Но молодая девушка не смогла вынести известия, что ее секрет стал всеобщим достоянием. Жизнь для нее больше ничего не значила. И предал этот секрет гласности не кто иной, как Касси.
О, как жалела Касси, что невозможно ничего изменить.
Судебный процесс сильно тревожил Касси, но в глубине души она считала, что иск ей предъявлен заслуженно. Случись вдруг обратное, и Линч словом и делом оказалась бы причастна к смерти Ханны, наказание судом побледнело бы перед той расправой, которую была бы способна учинить над ней Касси своими собственными руками.
Из задумчивости ее вывел голос директора, прозвучавший из динамика «Эксплорера»: «В Мексиканском заливе быстро набирает силу тропический шторм. Ему дано название „Жизель“. Сила ветра составляет семьдесят миль в час».
У Касси упало сердце.
Глава 7
Из своих ранних утренних прогулок по пляжу Этта Чеймберс чаще всего возвращалась с полным пакетом раковин всевозможных видов и форм. Иногда ей случалось находить плоского морского ежа или звезду. Они были еще живы, и Этта отправляла их обратно в океан. Но в этот день она вернулась с почти пустым мешком. Ей пришлось прервать вошедшую в привычку утреннюю поисковую экспедицию из-за суматохи на берегу.
— Чарлз! Чарлз! — взволнованно звала Этта мужа. — Чарлз, где ты?
— Я здесь, Этта, где и всегда бываю по утрам, когда ты возвращаешься с пляжа.
Этта пошла на голос и увидела мужа на крытой веранде в шезлонге и с газетой в руках.
— Чарлз, ты представить себе не можешь, что произошло! — вскричала она и, не давая мужу раскрыть рта, затараторила: — На пляже нашли руку женщины. Помнишь мальчика, которого мы постоянно видим с металлоискателем. Так вот, он эту руку и нашел!
Чарлз закрыл и положил на колени «Сарасота геральд трибюн», и ему немедленно было доложено все о мальчике, водорослях и полиции. К немалому удивлению Чарлза, Этта очень ярко описывала руку. Обычно очень брезгливая, жена, должно быть, находилась на этот раз в первых рядах, потому что рассказ ее изобиловал деталями, разглядеть которые она могла, только решившись подойти достаточно близко.
— Рука сильно раздулась, и на некоторых пальцах не было кончиков, — с азартом описывала ужасную находку Этта, глядя на мужа расширенными от волнения глазами. — Хотя рука и распухшая, мне кажется, у нее была тонкая кость. Я догадалась, что рука женская по остаткам красного лака на ногтях. А еще у нее на ногте мизинца нарисована черным сеточка паутины. Мне кажется, Чарлз, она была одной из любительниц приключений.
Этта завершила свой рассказ и зябко потерла открытые плечи: нервный озноб давал о себе знать, хотя на веранде становилось все жарче с каждой минутой.
— А как по-твоему, Чарлз, здесь часто такое случается? Мы перебрались сюда с севера, чтобы быть подальше от подобных историй.
— Этта, за тот год, что мы с тобой здесь прожили, это происшествие самое заметное и волнующее.
— Волнующее? Что ты такое говоришь? Это же самый настоящий ужас и кошмар.
— Ну хорошо, назовем этот случай ужасным, — пожимая плечами, примирительно заметил он, — но я убежден, что такое здесь редкость. Кроме того, я бы не стал утверждать, что наш переезд в эти края непосредственно связан с желанием держаться подальше от происшествий такого рода. Нельзя сказать, что на прежнем месте в Виргинии дела обстояли так уж плохо. Мы приехали сюда, потому что нам хотелось избавиться от холода и серости зимних дней, к тому же дети разъехались, и больше не было смысла оставаться в таком большом доме. Здесь нам не приходится сгребать листву, убирать снег и очищать машину от наледи.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — протестующе отмахнулась от мужа Этта. — Мне нравится считать этот островок маленьким земным раем. — Она бросила взгляд на зеленые просторы бухты, переходящей в залив. — Мне совершенно не хочется, чтобы уют и мир этого славного уголка портила грязь преступления. Мы всю жизнь усердно трудились, и теперь мне хочется спокойно наслаждаться жизнью, а не тревожиться из-за совершенного убийства и кем-то отрубленной руки.
— А почему вдруг убийство? — засомневался Чарлз. — Может быть, произошел несчастный случай, или бедняжка свела счеты с жизнью.