Никтошка
Шрифт:
«Я уже в порядке, норм. Взяла отгул, Милана предложила. Сижу, пью отвратительный кофе и любуюсь ужасами нашего городка»
«Позвонить экзорцисту или мне сразу серебряные пули прихватить?»
От сообщения Валька веяло той убийственной серьёзностью, с которой он рассказывал самые бородатые анекдоты, и все начинали хохотать, будто он матёрым стендапером был.
«Не надо, тут и так – полная разруха и уныние»
Для подтверждения своих слов, Кася сделала снимок безрадостного здания, а потом, вывернувшись, и селфи на его же фоне. Через несколько секунд на экране выскочило: «Кофе в помойку, стройку под снос, тебя – обнять и не выпускать из рук».
Девушка рассмеялась, с настоящим облегчением и тут же выполнила первый пункт Вальковых указаний: бумажный стаканчик полетел в урну. С прищуром оглядев мрачную, безрадостную заброшку, она написала в ответ: «Со сносом проблемка, с обнимашками – тоже, ты далеко».
«Приеду – заберу, ты где?» – тут же прилетело в чат.
Видит Бог, Касьяне очень хотелось написать, чтобы он приехал, обнял и не отпускал. Но она прекрасно понимала, его работа весьма ответственная, и срывать его с места только потому, что у неё всего-то презентация отменилась…
«Не надо, я уже почти совсем в норме, – закусив губу, набрала Касьяна. – Вот честно-пречестно, чесночнее не бывает».
Ответное сообщение пришло через минуту, и Кася снова начала ощущать тяжесть уныния где-то в районе диафрагмы. Чат тенькнул, и она прочитала: «Говорил с Миланой, я у вас, забираю заказ для нашего офиса. Она всё равно выпишет тебе премию. Говорит, что ты «веригуд», а я «козёл бесчувственный». Так приеду, заберу?»
Почему-то вместо радости Кася ощутила усиление тоски. Ну вот, Валёк, оказывается, в фирму приехал, они могли бы увидеться и опять не сложилось! Сейчас только вечера ждать и маяться от скуки и переживаний.
Вздохнув и помотав головой, Касьяна решительно отстучала: «Не, не надо. Я ещё немножко попредаюсь сплину и домой пойду. Ещё презентацию подтяну, мало ли. А ты, кстати, не знаешь, что это за мракотень, напротив которой я сижу?»
Некоторое время назад Валентин сотрудничал с компанией, занимавшейся оценкой состояний домов старого жилого фонда, консультировал по поводу исторической ценности того или иного здания.
«Не попадался такой. Хочешь, посмотрю?»
«Я сама, ты не отвлекайся, тебе ещё потом через полгорода ехать. Увидимся вечером, крутяк».
«До вечера, кавайка».
И никаких лирических смайликов или гифок. И если обычно Кася спокойно это воспринимала: Валентина вообще было трудно назвать лиричным и романтичным. То сегодня лаконичность сообщения оставила какую-то неприятную душевную царапину. Что ему, трудно хотя бы дурацкое сердечко прислать?
Девушка убрала телефон в карман и снова уставилась на заброшку. Сетка драматично обвисла на уровне череды узких, как бойницы, чердачных окошек под самой крышей. Можно было бы подумать, что там – ещё один этаж, только содержали в нём преступников. Все окна были заложены кирпичом или забиты какими-то тряпками. И только одно – второе от левого угла – чернело беспросветным прямоугольным провалом. То ли кто-то всё-таки залезал туда, то ли для вентиляции оставили, чтоб здание изнутри совсем плесенью не заросло.
Штукатурка вокруг чердачного окошка была вся в сырых, многослойных разводах и потёках. У Каси вдруг возникла странная ассоциация: дряблая морщинистая кожа вокруг зло прищурённого глаза. К тому же и цвет стены был какой-то – не жёлтый, не бежевый, а болезненно-землистый, местами шелушащийся отвалившейся штукатуркой, из-под которой выглядывала сетка дранки. Как плохо зажившие коросты. Ещё и провисшая сетка добавила впечатление грязного сползшего бинта.
Кася зябко поёжилась и легонько пнула сама себя одной ногой по другой, пытаясь прогнать неприятные ассоциации. И снова, уже с неприязнью, посмотрела на заброшку. Взгляд невольно метнулся вверх, к череде узких вытянутых прямоугольников. Три забитых, слепых, почти сливающихся с фасадом. Четвёртый – зияет чернотой и словно бы смотрит вниз, через улицу, где жизнь продолжается и идёт своим чередом – рядом и совершенно недосягаемая…
Девушка обнаружила, что как загипнотизированная, не мигая, всё таращится в это окошко. Будто пытается рассмотреть нутро загадочного чердака. И ей и вправду показалось какое-то движение, всколыхнувшее совершенно непроглядную тень. Даже не так: словно темнота как бы плеснулась через один угол, трепыхнулась в другом.
– Дура впечатлительная! – подхватившись на ноги, самой себе высказала Касьяна и помотала головой. – Нет там ничего, наревелась, вот и мерещится всякое. – И уже прямо, с вызовом посмотрела на чердачное окно. Никаких шевелений или иллюзорного движения там не наблюдалось. – Голубь. Или летучая мышь. Всё, домой пошла, не сутулиться!
Это она сказала даже слишком громко, заставив оглянуться на себя какую-то немолодую женщину, спешившую мимо. Кася снова ощутила, что лицу и шее стало горячо, смущёно и невнятно пробормотала извинения и уже собралась уходить отсюда. Тут-то ей на глаза и попалось то, что сидя на скамейке она не могла разглядеть – закрывало ограждение проезжей части. На той стороне дороги, на растрескавшемся, заваленном листьями и прочим сором тротуаре что-то лежало. Напрягая зрение, девушка разглядела: игрушки. Детские старые игрушки: мягкие зверьки, куклы, машинки. И какие-то коробки. Словно кто-то вынес и выставил ненужные вещи, авось разберут. Ещё цветы, искусственные, конечно – где ж такие здоровенные ромашки не в сезон найдутся или кислотно-зелёные розы?
«На кладбище», – тут же подсказал Касе внутренний голос, и девушка снова ощутила тянущее неприятное чувство в диафрагме. Может, в стенах заброшки произошла какая-то трагедия, и сюда приносят всякие памятные вещи? И судя по игрушкам, это связано с детьми.
– А может, это детишки как раз играются, – сердито сказала себе под нос Касьяна, решительно поворачиваясь спиной к неприятному строению. – Мелочь любит всякие странные места для игр выбирать. Свалки, стройплощадки. Тебе какая разница?! – Она ни за что не хотела признать себе, что в ней поднимает голову позабытое любопытство. То самое, толкавшее её в подростковом возрасте на сталкерские вылазки и прочие небезопасные приключения
Кася уходила почти бегом, несколько раз оглянувшись через плечо и с неприятным удивлением выяснив, что заброшка высится над всеми остальными домиками этой части квартала. И пока девушка не повернула к зеркальным новостроям, прорезь чердачного окошка всё была видна. Как вертикальный, узкий чёрный глаз, недобро, пристально щурящийся ей в след.
––
Вместо того, чтобы идти домой, Касьяна отправилась в ближайший торгово-развлекательный центр. Сидеть до вечера и ждать, пока приедет Валёк, было бы невыносимо. К тому же по квартире витал запах одного из тестеров её проекта – манго, морская соль и чай. Сейчас этот аромат казался ей донельзя противным. Вот придёт Валёк, обнимет, и тогда девушка перестанет воспринимать тонкий флёр, как символ своего провала.