Никудышное решение
Шрифт:
И я спрашиваю вас: неужели полковник стал бы проделывать все эти хитроумные маневры, имевшие целью удалить конгресс из Вашингтона на то время, когда, по его мнению, Вашингтону угрожала опасность атаки, если бы он действительно обладал диктаторскими амбициями?
Разумеется, именно президент стоял за этим распоряжением о десятидневных каникулах, которые получили почти все чиновники Вашингтона, и, надо думать, он же лично принял решение о своей поездке по южным штатам в те же самые дни, но, несомненно, именно Маннинг вложил ему в голову идею о необходимости подобных мер. Невозможно допустить, чтобы президент покинул столицу только для
И еще эта история с паникой из-за чумы. Не знаю, как и когда Маннинг начал действовать в данном направлении — в моих записных книжках об этом нет ни слова, но я просто не могу поверить, что абсолютно ни на чем не основанные слухи насчет эпидемии бубонной чумы могли заставить Нью-Йорк превратиться в полупустыню как раз ко времени налета евразийских бомбардировщиков.
Хотя даже в этом случае мы потеряли более восьмисот тысяч жизней только в одном Манхэттене.
Конечно, вину за потерянные жизни возложили на правительство, и газеты были беспощадны в своей критике его неспособности предвидеть будущее и провести организованно эвакуацию населения вообще всех крупных городов.
Но почему, если Маннинг предвидел неприятности, он не потребовал эвакуации?
Что ж, насколько я понимаю, это случилось вот по какой причине.
Большой город не будет эвакуирован и никогда не был эвакуирован с помощью апелляций к разуму. Масштабы эвакуации лондонского населения были, как известно, весьма невелики, а мы сами потерпели неудачу в попытке вызвать массовый исход берлинцев. Жители Нью-Йорка еще в 1940 году пришли к выводу о вероятности воздушных налетов на свой город и с тех пор успели свыкнуться с этой мыслью.
Однако страх перед распространившейся опасностью эпидемии чумы вызвал самый массовый исход населения, который когда-либо видели огромные города,
И не забывайте о том, что мы сами сделали с Владивостоком, Иркутском и Москвой, а ведь там тоже жили люди, которые ни в чем не виноваты. Война — гнуснейшая штука.
Я уже говорил, что какую-то роль в нашей судьбе сыграла и удача. Навигационная ошибка привела к тому, что один из наших самолетов опылил не Москву, а Рязань, но эта ошибка вывела из строя лабораторию и завод, которые были единственными производителями боевых радиоактивных веществ в Евразийском Союзе. А предположим, что все случилось бы наоборот, что один из евразийских самолетов, атаковавших Вашингтон, округ Колумбия, по ошибке «захватил» бы завод Ридпата, находившийся в сорока пяти милях от столицы — уже в пределах штата Мэриленд?
Конгресс собрался вновь уже во временной столице — Сан-Луисе, и Миротворческая американская экспедиция принялась вырывать клыки у Евразийского Союза. Это не была военная оккупация в полном смысле слова; у нее были две главные цели: обнаружить и опылить все самолеты, все авиационные заводы и аэродромы и отыскать и опылить все радиационные лаборатории, источники получения урана, жилы карнотита и урановой смолки. Никаких попыток изменить состав правительства или заменить его не предпринималось.
Мы прибегли к «пыли» с двухлетним периодом полураспада, что дало нам передышку, достаточную для того, чтобы успеть укрепить свое положение. Информаторам было предложено весьма щедрое вознаграждение, а, как известно, этот прием действует безотказно не только в Евразийском Союзе, но и в подавляющем большинстве других регионов мира.
«Соглядатай» — прибор для вынюхивания радиации, основанный
Однако, несмотря на отменную работу генерала Булфинча и Миротворческой экспедиции в целом, именно ошибочная бомбежка Рязани помогла завершить указанные выше работы в самые сжатые сроки.
Если кого-то заинтересуют детали миротворческой деятельности, осуществленной в 1945 — 1946 годах, ему следует обратиться к «Материалам Американского Фонда Социальных Исследований», где опубликована статья, озаглавленная «Результаты проведения американской миротворческой политики с февраля 1945 года». На практике решение проблемы полицейского контроля над вооружениями во всем мире поставило Соединенные Штаты перед еще более важной задачей — задачей усовершенствования политики, способной навсегда исключить переход смертоносного оружия в дурные руки.
Эту задачу сформулировать столь же непросто, как задачу трансформации круга в квадрат, а решить ее и вовсе невозможно. И Маннинг, и президент верили, что Соединенные Штаты, по определению, должны оставаться средоточием могущества на все время, пока не будет создан какой-то постоянный орган, которому можно будет передать эти функции. Вся трудность, конечно, заключалась в том, что внешняя политика находится одновременно под контролем президента и конгресса. На наше счастье в то время мы имели и хорошего президента и адекватный ему конгресс, но ведь не было никакой гарантии, что такое положение сохранится и в будущем. В свое время у нас бывали и никуда негодные президенты, и рвущиеся к власти конгрессмены. О да — были! Почитайте хотя бы историю Мексиканской войны.
Мы стояли на пороге того, чтобы вручить будущим правительствам Соединенных Штатов силу, которая способна превратить весь земной шар в Империю, в нашу Империю. И по трезвой оценке президента, наша весьма специфическая и обожаемая демократическая культура никак не могла бы устоять перед подобным соблазном. Империализм разлагает и угнетателя и угнетаемых.
Президент твердо решил, что наша столь внезапно обретенная мощь должна использоваться впредь лишь в самых ограниченных рамках, обеспечивающих поддержание мира во всем мире, то есть только для самой благородной цели — исключить возможность возникновения новых войн и больше ни для чего. Она не должна была применяться ни для защиты американских инвестиций за рубежом, ни для навязывания выгодных торговых соглашений, словом, ни для чего, кроме сдерживания массовых убийств.
Социология не наука. Возможно, когда-нибудь она и станет наукой, если, например, точная физика породит доскональное знание коллоидной химии, а это, в свою очередь, даст полное понимание биологии, а там уж и дефинитивной психологии. Когда это произойдет, мы, может быть, и начнем разбираться в социологии и политике. Возможно, так оно и случится, но уж никак не раньше пятитысячного года нашей эры, если допустить, что человеческая раса не совершит самоубийства задолго до этого.
А пока нам нужно опираться только на здравый смысл, на правило правой руки, да еще на интуитивное понимание вероятности. Маннинг и президент действовали практически наугад.