Нимфа с большими понтами
Шрифт:
Следователь тоже рассердился и от гнева покраснел. Краснел он тоже как-то нелепо. Некрасивыми рваными пятнами, которые сползали у него по подбородку вниз на шею и грудь.
— Девушка, которая направлялась в лес, шла именно к нему, к своему брату, к Пасечнику! В лесу был только он и она. Они встретились, должно быть, поссорились, она пригрозила ему, что выдаст его, и он ударил ее ножом. По-предательски в спину!
Кира молчала.
— Может быть, он и не хотел ее убивать, — продолжал следователь, который счел, что убедил своего
— А по-моему, нет! — упрямо возразила Кира. — Он должен был застрелиться из ружья. Да и не застрелиться, а только совершить такую попытку. Причем где-нибудь под окнами больницы, чтобы в случае чего его спасли. А перед этой попыткой он должен был написать сестре большое, длинное и трогательное письмо. Вот так он должен был поступить!
— Глупости!
— Этот Пасечник никогда бы не повесился в глуши, в лесу, где его никто не видел и где не было никакой гарантии, что его скоро найдут, — вмешалась в разговор Леся. — И даже если бы он это сделал, то уж точно не ограничился бы десятью одинаковыми фразами.
— Вы-то откуда знаете? — фыркнул следователь.
— Знаю! — воскликнула Леся. — Света рассказывала нам о своем непутевом брате! Не сказала только, что он бежал из тюрьмы и что она помогает ему прятаться в лесу. Но она его любила. И он ее любил. Но дело не в этом!
— А в чем? — явно теряя терпение, спросил следователь.
— В том, что Пасечник относился к жизни как к игре! Понимаете? Он не жил, как нормальные люди. Он играл.
— Вся его жизнь была словно приключенческое шоу! — заявила Кира.
— А для шоу обязательно нужны зрители. Как же иначе? — объяснила Леся бестолковому следователю.
Кира с Лесей говорили торопливо, опасаясь, что Щипкин прервет их, не дав высказать до конца то, о чем они думали целую ночь.
— Понимаете, его постоянно тянуло на подвиги. Но только на такие, чтобы обязательно напоказ!
— Пусть и глупость, но напоказ! — Кира наконец замолчала. А следом за ней умолкла и Леся.
— Все? — вежливо поинтересовался следователь. — Больше в защиту своей версии вы ничего добавить не можете?
— Нет, — призналась Кира.
— Тогда всего хорошего, — произнес Щипкин. — Я тут не для того, чтобы выслушивать доводы разных доморощенных психологов!
И он зашагал прочь, сердито подкручивая свои жиденькие усики. Толпа родственников двинулась за ним. Похоже, они почувствовали, что Щипкин льет воду как раз на их мельницу. И надеялись, что теперь с них всех — таких порядочных и респектабельных — снимут подозрение в убийстве. Ведь нашелся же вполне подходящий козел отпущения с подмоченной репутацией и признанием своей собственной вины.
— А нож? — крикнула Кира вслед удаляющейся спине следователя. — Я уверена, что вы не нашли ножа, которым была ранена Света! А ведь
За следователя, который ушел уже далеко, ответил задержавшийся рядом с подругами Коля.
— Парень мог выбросить этот нож, — сказал он.
— Ага! — торжествующе воскликнула Кира. — Так я и думала! Значит, орудия нападения на Свету ни в избушке Пасечника, ни даже при нем самом вы не нашли!
Коля вынужден был признать, что это так.
— Но это ничего не меняет, — сказал он. — Если уж Щипкин решил, что Пасечник покончил с собой, то так во всех бумагах и запишут!
— Почему? — взвыла Кира. — Ведь должно же самоубийство чем-то отличаться от убийства!
— Разные случаи бывают, — сказал Коля. — Но чего вы расстраиваетесь? Убийца хозяйки дома все равно еще не найден.
— Так ваш Щипкин и его на Пасечника повесит! — фыркнула Леся.
И оказалась права. Во всяком случае, будь его воля, он бы так и поступил. Но дело об убийстве Марии Прудниковой, в замужестве Сенчаковой, вел другой следователь, по мнению самого Щипкина, страшный зануда и педант. Но тут уж Щипкин, при всем своим энтузиазме и задоре, ничего не смог поделать.
Но, с другой стороны, ему-то что? Если зануда и педант Кушаков хочет возиться с этим делом, разыскивая несуществующего убийцу, так пусть и возится. Но уж с Пасечником он поступит по-своему.
Таким образом, загадочная смерть Пасечника была признана самоубийством. И вся следственная бригада во главе с сияющим от удовольствия Щипкиным отправилась в обратный путь.
— И чего вы дуетесь? — уже садясь в машину, обратился он к сумрачно наблюдающей за ним Кире. — Ведь для вас же стараюсь! Преступления раскрывать — это вам не семечки лузгать.
Когда за ним захлопнулась дверь машины, Леся с чувством произнесла:
— Какой осел!
— И не говори!
И Кира посмотрела на подругу.
— Кушаков пропал, а этот идиот никогда не отыщет убийцу Маши, — сказала она. — Максимум — объявит, что и ее тоже убил Пасечник. Максимум!
— Что же делать?
— Что? Искать самим, — невозмутимо заявила Кира.
— И у тебя есть кто-нибудь на подозрении? Я имею в виду конкретную личность?
— Есть, — кивнула Кира. — Даже сразу двое.
— И кто?
— Виктор и Тимофей.
— Почему именно они? — удивилась Леся.
Кира охотно ей объяснила:
— Виолетта Викторовна попросила остаться Оксану, чтобы ухаживать за Машей. Глеб остался с женой — этот факт особых вопросов не вызывает. Но зачем тут остались Виктор и Тимофей? Взрослые люди. Они что, совсем не работают?
Этот вопрос следовало прояснить немедленно. Вообще-то подруги уже пытались расспросить обоих мужчин о роде их деятельности. Но оба как-то ловко уходили в сторону от интересующей подруг темы. Или просто загадочно молчали, или в лучшем случае делали намеки, что подругам просто не понять. Чего именно подругам было не понять, не объяснялось.