Нимфа с Литейного

Зеленский Борис

– Позвольте, позвольте! Я хоть не медик, но образование имею. Каким же, простите, способом размножаются сии амазонки и их противники? Не станете же вы утверждать, что младенцев своих они в капусте отыскивают, если, конечно, у них капуста растет?

– Это здесь, - усмехнулся неземлянин, - чтобы произвести на свет новую особь, необходимо наличие обоих полов, а в пространстве... Э, чего только нет в пространстве: на Клондее пятирчатая мать с четным залогом, на Флоне-Восьмом - вегетативное деление во время грозы, а уж на планетах Сумеречного Пояса мужики сызмальства ругательствами размножаются. Выйдет мужичок в чисто поле,

обзовет окружающий мир всласть - и готово. Глядь, а рядом - пацаненок сопли утирает. И вообще, на большинстве женских планет в моде размножение партеногенезом, на мужских, в основном, - клонинг. Эти термины, Алексей Дмитриевич, вам трудно усвоить будет. Нет на Земле такой науки пока, генетики. Но вскоре появится. И названия адекватные всему подберут, и гены с хромосомами откроют...

– Хорошо, я вам верю!
– воскликнул слегка обалдевший от информации, навалившейся на него, Каштымов.
– Но неужто прелестная Татьяна Андреевна бездушная марионетка?

– Она сама не знает, что гинекоид, но чур, ей ни слова! Автоматический человек, который узнает про встроенную в него программу, становится неуправляемым и может сломаться от раздвоения сознания. Татьяна Андреевна даже не подозревает о своей миссии. Добавлю только, это у нее не первое имя на Земле. Люди знали ее как Клеопатру, маркизу де Помпадур, знаменитую Жужу из "Фоли-Бержер". Каждый раз мне приходилось переключать ее, когда дело доходило... Впрочем, это особый разговор! Одним словом, Татьяна Андреевна вряд ли подозревает, что ее нежный организм пережил не одну полную амурных приключений жизнь! Она уверена, что родилась на Земле, а ее способность - всего лишь флуктуация, исключение из правила! А драгоценности, - извозчик междупланетного экипажа зажмурился, как кот, которому дали валерьянки, - в кожаном чемодане полковника Штейхен-Рауцера!

– Отто Ивановича?!

– Его самого, недавно сменившего вас в "Одеоне". Две недели назад ночью патруль задержал двоих подозрительных. Эти типы выхватили наганы и шлепнули есаула, но были обезоружены, избиты до полусмерти и доставлены в подвал известного учреждения. Один отказался говорить наотрез, а другой, по терминологии Отто Ивановича, который самолично его допрашивал, "раскололся". Подозрительные оказались братьями Ряшковскими из банды Сеньки Мокруша. При обыске по месту жительства были найдены драгоценности, которые полковник не доверил даже сейфам Крымского банка, а реквизировал в предвидении предстоящего отъезда на "Лорде Квинсберри". В данный момент чемодан с интересующим ваше начальство содержимым пребывает на частной квартире вдовы Кузовлевой, Малая Гренадерская, 16. Спешите, Алексей Дмитриевич! Неизвестно, способны ли чары гинекоида пересилить страсть Отто Ивановича к златому тельцу?! Охрана квартиры с двух часов ночи снята! С богом! Ждите завтра с рассветом у заставы! Я приду с Татьяной Андреевной. Надеюсь на скорое свидание!

Сокровища Патриаршей ризницы, вернее, та часть, что досталась братьям при дележе, находилась действительно в большом кофре на Малой Гренадерской. Инструктированные Каштымовым севастопольские товарищи изъяли чемодан и переправили в надежное место.

Утро застало Алексея Дмитриевича у северной заставы. У шлагбаума, ограничивающего черту города, маялся невыспавшийся казак. Ни баронессы, ни ее спутника не было. Прождав с восхода до полудня,

Алексей Дмитриевич понял, что неземляне не придут. Чтобы не рисковать, он принял решение дождаться красных в городе, и с этим вернулся на конспиративную квартиру. К вечеру один из товарищей принес известие, что в городе свирепствует контрразведка, задерживая прохожих по малейшему подозрению. И все-таки, несмотря на риск, Каштымов попытался лично установить, не съехала ли Татьяна Дмитриевна? Всякими правдами и неправдами ему удалось установить, что полковник обнаружил пропажу чемодана с "секретной документацией", поднял на ноги караульную службу и по приметам вышел на спутника баронессы. Спутник этот, будучи доставлен на допрос, таинственным образом исчез, когда за него хотели взяться, что называется, вплотную. Это повергло Отто Ивановича в неописуемый ужас, но не помешало ему препроводить несравненную Татьяну Андреевну в подвал. О чем они говорили, доподлинно не известно, но полковник проследовал на причал в казенном авто в гордом одиночестве, если не считать ординарца, согнувшегося под тяжестью остальных чемоданов с "секретными документами". Татьяна Андреевна исчезла, равно как и ее загадочный извозчик. Может быть, и на этот раз он успел переключить ее программу, а может быть, он разъяснил полковнику то же, что и Алексею Дмитриевичу? Все может быть...

Через день в Севастополь ворвались красные конники, и Каштымову передали приказ о возвращении в город на Неве. Вернувшись, от потратил много сил, чтобы зеркало, украшавшее дом на Литейном, перешло в его пользование. В комнате Каштымова это зеркало провисело до блокады. Алексей Дмитриевич каждый вечер просиживал подле зеркала в тайной надежде, что оно подаст весточку от баронессы-гинекоида. Напрасно. Возможно, зеркало не раскрывало тайну потому, что попало в квартиру уже треснутым?..

Уже во время войны, заметив отсутствие следов у двери, комендантский патруль взломал замок. Внутри никого не было. На полу валялся томик известного до революции поэта Бальмонта, покрытый сантиметровым слоем пыли, а в треснутом зеркале не было никакого отражения обстановки. В нем мерцали звезды. Молоденький солдатик, испугавшись непонятного, нажал на спусковой крючок. Зеркало осыпалось на пол, а за ним не оказалось никаких звезд - одна выщербленная пулями штукатурка. Комнату опечатали, солдатика побранили, но не шибко. Однако было известно: прежний хозяин комнаты не эвакуировался со всеми жильцами в Башкирию, и на фронт его не брали по причине умственного расстройства, случившегося через несколько лет после гражданской войны. Очевидцы из соседнего подъезда рассказали следователю, что исчезнувший никогда не расставался с царской ассигнацией достоинством в сто рублей, коей весьма дорожил.

Дело о таинственном исчезновении Каштымова Алексея Дмитриевича закрыли по причине военного времени, томик Бальмонта следователь из вещдоков перевел в категорию "вещь на память". Он несколько раз пытался прочесть лирику, но каждый раз ему попадались на глаза одни и те же строки:

...Я знаю, что новые страсти придут,

с другими ты забудешься вновь,

но в памяти прежние образы ждут,

и старая тлеет любовь.

И будет мучительно-сладостный миг:

в лучах отлетевшего дня,

с другим заглянувши в бессмертный родник,

ты вздрогнешь и вспомнишь меня.