Нина. Книга 1. Проклятый дар
Шрифт:
Он – единственный, кто понимал ее сущность. Он – змий, сладко звучат его подкупающие речи. Вот только финал его соблазнов уже известен – она будет изгнана из рая. Здесь бы ей рассмеяться по-дьявольски громко над собственной наивностью. Со всем дерьмом в ее жизни она продолжала верить в существование утопичного рая, созданного для нее. Место, где ждут родители, место, где она оставила Тори.
– Нина, – его зов вырвал из воображаемого мира, куда она так часто уходила.
– Нина, почему ты упорствуешь? – искренне удивлялся он.
– Потому что я вижу своих Монстров, а ты своих –
Он едва ли задумался о буквальности ее слов, и она понимала, почему. Ему всегда нужны физические доказательства. Вот только как показать человеку его безумие? Благо, Нина обладала талантом рождать образы из воздуха.
– Оглянись, Томас. Вон он, – она указала головой куда-то позади него.
Дрожь родилась на затылке и пробежала по спине к самым пяткам. Томас – один из тех редких типов людей, отличающихся поразительным бесстрашием. И сейчас он бы просто ухмыльнулся жалкой попытке запугать его. Но его сильная сторона личности, благодаря которой он стал во главе преступного синдиката – фантастическое чутье. И сейчас мурашки на затылке говорили от имени чутья: «Осторожно! Сзади кто-то смотрит на тебя!»
Но это невозможно! Они здесь – одни!
И все же, обернись.
И Томас обернулся. Там, в углу, даже сквозь плотную стену мрака четко проступали костлявые контуры бледного до синевы уродца. Его голова лысая и непропорционально громоздкая, у него нет лица, а только широкая скальпированная пасть, обнажающая десятки длинных, подобно кинжалам, зубов, с которых капала кровавая слюна. Он пресмыкался на изломанных конечностях, обтянутых кровавыми лохмотьями, некогда бывшими кожей. И все то время, что он неподвижно и молча сидел в углу, взгляд его был устремлен на Томаса. Нет, у него не было глаз, но Томас готов был поклясться, что чудище смотрит на него.
Томас медленно отвернулся. Его лицо побледнело от подступающей тошноты.
– Этот – мой, и он далеко не один, – тихо шептала Нина, словно пыталась утаить слова от монстра.
– Он – ненастоящий, – настороженно произнес Томас.
– А разве ты не чувствуешь его вонь?
И Томас понял, что приступ тошноты возник именно из-за этого трупного запаха, что, по всей видимости, источал уродец. Но как это возможно? Ведь он нереален!
– Они – изувечены по моему образу и подобию. И внутри тебя, Томас, есть такие же, и изуродованы они по твоему подобию.
Томас снова обернулся, но на этот раз в углу никого не было, и только запах продолжал создавать иллюзию его присутствия. Томас знал, что Нина способна создавать картины из воздуха и дурачить людей. Но с этим уродцем он почувствовал какую-то едва уловимую связь, которую не в силах был объяснить. Он был уверен, что этот монстр ему не чужой.
– Они – мертвы, Томас, но продолжают жить. Это неправильно. Их нужно уничтожить.
Томас резко встал и возбужденно прошагал туда, где только что был уродец, пытаясь отыскать его следы.
– Чего ты боишься? – спросила она.
– Я? – ухмыльнулся Томас. – Я ничего не боюсь! Это ты их боишься, Нина!
И он был прав. Да, она всю жизнь боялась Монстров, несмотря на то, что они присутствовали лишь в ее голове. Это не мешало им калечить ее тело и обезображивать разум. И никто из настоящих живых людей не мог ей помочь! Они всегда были то слепы, то глупы. Она ревела навзрыд – ей давали лекарства, буйствовала в припадках – заставляли поверить, что тот параллельный мир нереален, а когда она начала убивать – ее просто спрятали, потому что были не в силах понять ее болезнь. Отложили, так сказать, в ящик до появления очередного супер-лекарства, который превратит ее в сомнамбулу без эмоций и памяти, витающую на границе сна и яви. Они не замечали немую мольбу, тенью лежащую на бледном лице. Они продолжали равнодушно называть ее больной.
Томас прошагал к пустому дверному проему, ведущему в ночную пропасть.
– Ты покинешь это место либо со мной, либо в черном мешке. Время твое на исходе, – заключил Томас, уставившись на бетонное дно парковки далеко внизу с высоты десятого этажа.
Его холодный взгляд сохранял невозмутимое спокойствие, но она-то чувствовала, как душа его вибрировала в растерянных порывах. Томас был озадачен, и Нина видела в этом хороший знак.
– Томас, – позвала она.
Он посмотрел на нее так, как ей всегда нравилось – дерзко и хладнокровно.
– Пойдем со мной. Я покажу тебе всё, – шепотом пригласила она в путешествие длиною в ее жизнь.
«Любой девушке перед смертью хочется услышать свою историю…» 2
Глава 1. Дар
Ее звали Нина. И она была мертвецом, обличенным в живую плоть. По крайней мере, так она всегда ощущала себя. Ей приходилось притворяться одной из живых, чтобы затесаться в толпу, а это чертовски сложное занятие, когда ты – шизофреник. И Нина прилагала все свои усилия, чтобы скрывать истинную сущность. В этом было ее спасение.
Люди обожают заниматься классифицированием. Тогда жизнь упорядочена, жизнь разложена по полочкам. И если ты не попадаешь под определение какого-либо класса или вида, ты становишься изгоем. Для Нины было жизненно необходимым относиться к классу нормальных, обычных, среднестатистических и тем незаметных людей. Потому что как только в ней замечали ее настоящие изгойские черты, ее жизнь подвергалась опасности.
Необычная шизофрения. Необычный изгой.
Мертвец в живом теле, мечтающий ощутить благословенное дыхание жизни. И когда она была готова воскликнуть: «Да! Я знаю, каково это – быть живым!», тогда все тут же шло прахом к чертям в ад. Необычному изгою не следовало радоваться не своему уделу.
Если бы Нина верила в бога, то акт своего создания приписала бы к канцелярской ошибке на небесах – мертвую душонку поместили не туда.
А может, это был эксперимент? В таком случае он с треском провалился, потому что подопытная едва справлялась с муками противоестественного союза жизни и смерти.
Мертвецу никогда не сыскать место среди живых. Как антиподам, им предоставлена вечность в разных мирах.
Разлагающаяся душа заставляет тело медленно гнить, как если бы зараза проникла в созревающий кокон и сожрала гусеницу, не давая ей возможности превратиться в прелестную бабочку.