Нищий. Дикие земли
Шрифт:
– Вождь…у вас принято вести переговоры перед битвой? Это считается в порядке вещей, или такого обычая нет?
– Так-то бывает, но смысл какой с ними разговаривать? Они воспримут переговоры как признак слабости!
– Не воспримут. И не забывайте – это ваши будущие подданные – чем меньше их погибнет, тем больше у вас будет подданных, понимаете? Давайте попробуем их уговорить…хммм…нет, не так – не уговорить, а внедрить им мысль о том, что в случае проигрыша, мы не будем их убивать, или приносить в жертву, а примем как соплеменников, и тогда, как только им
– Я понял. В этом есть смысл. Ты очень разумный человек, Витор. Хорошо, сейчас мы возьмём щит миролюбия и пойдём к ним разговаривать. Подумай, о чём им скажешь.
Вождь махнул рукой, и ему принесли щит, выкрашенный ярко красной краской. Он поднял его на копьё, прикрепив к наконечнику, и медленно двинулся вперёд, топча ногами сочными луговые травы. Я пошёл за ним, сопровождаемый Бабаканом и Караном, эльфов я оставил наготове сзади, они шли чуть поодаль – если что-то случится, они успеют прикрыть нас выстрелами из лука.
Я вначале удивился – почему щит миролюбия выкрашен красной краской, потом, после размышления понял: белый цвет, как у индийцев, например, здесь, на поле боя, является цветом войны, смерти, а красный – цвет жизни. Вот поэтому, в отличие от Земли, щит и был выкрашен в красный цвет.
Вражеское войско выстроилось в такую же фалангу, вооружение их – я сразу прикинул – не отличалось от вооружения амароков, вот только было победнее – меньше металлических наконечников, больше простых копий из железного дерева. Они встали строем в пятистах метрах от нас, и идти пришлось довольно далеко. Наконец, мы приблизились к ним на бросок копья и вождь закричал, так, что было слышно всем вражеским воинам:
– Я вождь амароков Красст! Мы хотим поговорить с вождями!
От стены щитов отделились четыре человека и пошли к нам. Я удивился – почему четыре? Ведь племён вроде как три? Потом сообразил – не три. Сведения разведки то ли устарели, то ли были неверными – тут было четыре племени. Значит, здесь не тысяча, а как минимум тысяча триста бойцов. По четыре на нашего одного. Красст, похоже, тоже это понял и сделался совсем хмурым. Однако, он был спокоен и сосредоточен – а что ещё оставалось? Паника и истерика были бы совсем ни к чему. Я даже восхитился его выдержанностью – ну ладно я, знающий свои способности, уверенный, что отобьюсь и помогу амарокам, но он-то не знал до конца мои силы и полагался лишь на слова.
Эти четверо подошли к нам – их лица были разрисованы узорами, жёлтой, красной, синей краской и их сочетаниями. Как мне рассказали раньше, знающий орк мог сразу определить принадлежность к тому или иному племени, глядя на рисунки по телу.
Неожиданно от рядов воинов отделился ещё один человек – пятый. Неужели пятый вождь? – ошеломлённо подумал я – это целая антанта какая-то! Хоронить вас замучаешься… Однако – нет. Это был отступник, сын покойного шамана Амрт. Я узнал его сразу – он был без 'боди-арта' – видимо, рисовать узоры амароков он не желал, а никакое другое племя его не приняло, чтобы он со спокойной совестью мог разрисоваться их цветами.
Я на некоторое время забыл об этом предателе, и сосредоточился на вождях. Это были крепкие и сильные люди – как будто сделанные по лекалу и похожие на нашего вождя Красста. Я не знаю – добрые они были или злые, жадные или щедрые, но то, что они были профессиональными воинами и знали своё дело – было видно невооружённым глазом. Их движения спокойны, они шли с грацией львов, крадущихся к добыче. Главным, видимо, был один из них, шедший чуть впереди – мужчина с очень широкой грудью и могучими мышцами – Красст шепнул:
– Это вождь татантуров Гаркст. Исконные наши враги…
Подойдя, вожди замерли, рассматривая нас, потом Гракст надменно спросил:
– Что ты хочешь, жалкий вождь жалкого племени?
– А что, так необходимо оскорблять своего противника перед боем? Не унижает ли это воина – уподобляясь бабам, которые поливают друг друга грязью из-за молодого любовника?
Гракст заметно смутился, даже слегка покраснел – это было видно на открытых участках щёк, не закрытых краской. Однако, он продолжил:
– Вы зря пришли, мы всё равно вас убьём, заберём ваше имущество, стада, ваших женщин, а оставшихся в живых пустим на жертву богам!
– В жертву, в жертву! Я хочу получить этого белого шамана и сына вождя – я с них живьём сдеру кожу! – выкрикнул из-за их спин Амрт.
– Белого шамана? – удивлённо спросил Гракст – ты же сказал, что у них нет шамана? Ты нас обманул, Амрт?
– Да это мошенник, который пришёл из-за пустыни! Он плохой шаман! Он убил моего отца обманом, убил ножом, а не колдовством! (Самое смешное, что он не врал! Я действительно убил шамана ножом) вы легко их убьёте, у них тучные стада. А какие пастбища – вы видите!
Гракст обратил свой взор ко мне:
– Значит, ты белый шаман…я сделаю из твоего белого скальпа коврик, и повешу на своей лошади. А прежде – наслажусь твоими муками у жертвенного костра.
Я холодно посмотрел на него, и ответил:
– Всё сказал, мечтатель? У меня есть предложение к тебе, ко всем вождям и к вашему войску. Я буду говорить громко, чтобы все слышали.
Я прокашлялся, а потом мысленно произнёс заклинание усиления голоса – мне попалось такое в свитках Шаланнора. Мы опробовали его до этого, оказалось, что даже шёпот после этого колдовства слышится, как будто через громкоговоритель.
– Воины племён! – мой голос нёсся, как будто с неба, гулко и ясно – это говорю вам я, великий белый шаман! Ваши вожди ведут вас на погибель! Если вы не остановитесь, вы будете убиты, а ваши души пожраны бездной! Я, великий белый шаман, предлагаю вам подчиниться вождю Крассту, объединиться в один народ, прекратить войны и жить сытой, спокойной жизнью! Вы будете пользоваться пастбищами амароков и других племён, будете жить в довольстве долгие годы и вам не будет угрожать смерть! Если же вы не подчинитесь – вас ждёт страшная участь! Даже мёртвые, вы не будете иметь покоя! Подумайте над этим, если ваши вожди всё-таки поведут вас в бой!