Нить Гильгамеша
Шрифт:
Теон кивнул:
– Хорошо. Сколько времени экипажу нужно, чтобы отключить такое внешнее воздействие?
Корсаков задумался:
– Теоретически, сорока пяти минут любому из моих ребят хвалило бы, чтобы взломать коды блокировки и высвободить судно, даже не зная текущие пароли. Купировать сигнал, подбор кода, ведение кода и стремительный разрыв контакта… Да, минут сорок…
– А практически? – Теон покосился на экран, по которому транслировалось «крушение» судна. – Ладно, Глеб, я знаю, что можешь ты и твои ребята. Мне нужна в том числе и неофициальная информация, возможности всяких хакеров и нелегалов – можно ли полностью заблокировать судно, находящееся на марше, и реально ли рядовому
Глеб нахмурился. На молодом, почти мальчишеском лице, полегли темные морщинки вокруг глаз и на переносице, которые обострялись темным освещением зала.
– Система управления космическим судном – это искин и его материальный носитель, программа с одной стороны и жилы, кабели – с другой. Если внедриться в основной программный код и система перестанет различать свой-чужой, то искин может не заметить, что им управляет некто извне, а не командир корабля. Чтобы вернуть управление, нужно… – он вздохнул, его взгляд стал рассеянным и будто бы обращенным в себя. Пальцы легли на консоль, в задумчивости начали чертить невидимые формулы, – нужно найти поврежденный узел, в котором находится программа-носитель, дублировать его, предварительно внедрив в искин уже свой код, заблокировать вредоносную программу, перевести управление на своего дублера… В общем, можно, конечно… Но это требует определенных навыков.
«Очень много «если», – отметил про себя Теон и скептически хмыкнул, покосился на Духова – тот стоял с таким лицом, будто только что узнал о существовании инопланетян.
– И среди твоих ребят как много людей такими навыками владеют?
Глеб промычал что-то нечленораздельное, после протянул:
– Ну-у, парочка найдется…
Теон обернулся через плечо, выразительно посмотрел на Духова. На этот раз начмед только сухо кивнул.
– Я что подумал, – начальник криминальной полиции скрестил руки на груди, рассеянно посмотрел на монитор. – Если предположить, что это – не постановка, и люди на видео реально терпят бедствие… Очевидно, они не знают, что их смерть транслируется на всю галактику, иначе бы они как-то иначе взаимодействовали с нами. Обращались к камерам, могли бы отправить сигнал о помощи, свои координаты, написав их на табличке и показав на камеру…
– Тому, кто транслирует это зверство, достаточно пустить изображение в эфир с опозданием на пару секунд, чтобы такие попытки отсечь. – Отозвался Корсаков, прекрасно поняв, о чем речь.
– Или они считают, что у них проблемы со связью… Кто тогда отвечает на вызов диспетчера?
Духов скептически скривился:
– Я, конечно, не Глеб, но даже я понимаю – если тот, кто решил сделать из смерти пяти тысяч человек телешоу и захватил управление судном, он вполне мог и принять сигнал от диспетчеров, выдавая себя за капитана Джойса.
Они оба уставились на закрепленный на стене экран – экипаж корабля усадил детей в сопровождении нескольких взрослых в уцелевшие спасательные шлюпки. Все были полуодеты, многие – в пижамах для стазиса, без обуви. Десятки перепуганных людей.
«Дети не умеют так играть», – вертелось в голове Теона: по собственному опыту он знал, что дети выглядят естественно, если они воспринимают происходящее реальностью.
– Может, детям не сообщили, что это постановка? – очевидно, Духов думал о том же. – Жестокий эксперимент, запись реалити-шоу?
– Что за реалити-шоу такое… – Теон недовольно выдохнул, вернулся на свое рабочее место. – Его организаторы под суд пойдут за такое…
Корсаков подошел ближе и встал слева от Теона:
– А если все согласовано с законными представителями? – предположил. – Родители могут подыгрывать…
Духов согласно кивнул:
– Вот я тоже об этом же подумал. Глеб с языка снял…
Теон повернулся к нему, уставился исподлобья:
– Ты в своем уме?
Начмед пожал плечами:
– Что ты на меня так смотришь? Иногда это вопрос цены. Если бы в галактике не осталось уродов, торгующих собственными детьми, убивающих и грабящих на горсть золотых монет, ты бы… мы все тут… давно остались без работы. А если у тебя что-то с памятью, то напомню о притонах на Сорпуте: их не могли закрыть именно потому, что все содержащиеся там несовершеннолетние находились с письменного разрешения родителей или опекунов.
Теон помнил. И все равно – не верил.
– Напряженный момент, – бодро вещал закадровый голос. – Отчаявшиеся пассажиры пытаются спасти своих детей. Немногих, но хотя бы кого-то. Десять шлюпок, в каждой – пятьдесят чад. Они прощаются… О, как же это трогательно! Посмотрите на их лица, они все в слезах! Это просто невозможно вынести спокойно, сердце просто разрывается от сочувствия. Бедные дети! Многие из них в том возрасте, в котором понимают – они больше никогда не увидят своих родных. – Камера поймала крупный план: парень-церианец лет тринадцати прижимает к груди крошку-сестру. Они были похожи, в одинаковых пижамках с рисунком из листиков парнамбула. Оба всклокоченные, перепачканные сажей и мокрые от еще не высохшей стазис-жидкости. – Вы только посмотрите на этих детей! Это брат и сестра. Они оставляют на борту лайнера всю свою семью. Трудно представить, что они испытывают сейчас!
Кто-то из членов экипажа взмахнул рукой, велев занимать места в шлюпках. Толпа взрослых качнулась волной. Кто-то упал. Даже не слыша то, что происходило в зоне отлета, Теон физически чувствовал как взорвалось пространство от криков и плача отчаявшихся людей. Его сердце замерло.
– Капитан отдал приказ стартовать, всех посторонних просят покинуть пирс, выводя за гермопереборки. Очень своевременное решение. – Закадровый голос продолжал комментировать происходящее с той методичностью и азартом, с какими озвучивают спортивный матч.
– Нет, наверное, это все-таки постановка, – прошептал Духов. – Ну, просто невозможно представить запредельный уровень жестокости ведущего, если предположить, что эти люди погибают по-настоящему, а он разыгрывает комедию.
– Ты только что мне твердил прямо противоположное, – напомнил Теон, не отрываясь от экрана.
Он методично подмечал детали. Разномастную толпу пассажиров, экипаж с признаками переутомления на лицах, очевидно, не отдыхавший уже несколько суток подряд. «Если это происходит в реальности, то почему нет никаких требований?» – задавался вопросом. И ждал, что будет дальше.
Команда действовала в опустевшей стыковочной зоне. Задраили люки десяти шлюпок – Теон отметил, что две из них имели повреждения обшивки, залатанные наспех, явно не по инструкции и подручными средствами. Старший эвакуационной группы, вероятно, старший помощник капитана, дал знак, чтобы все техники отошли от шлюпок за безопасную перегородку, после чего отдал приказ по рации. «Значит, локальная связь через искин не работает», – отметил Теон, продолжая пристально вглядываться в лица. Камера брала крупные планы. По тому, как она перемещалась, Теон понимал – используются не стандартные камеры видеонаблюдения, фокус перемещался, то давая общие планы, то подлетая так близко, что можно было увидеть цвет радужки пассажиров. Камеры двигались как… «Коптеры?» – предположил Теон. В самом деле, если перед ними – реалити-шоу, то вполне возможно использование небольших дронов, оборудованных видеокамерами. Они могут быть достаточно маленькими, чтобы не привлекать внимание, но передавать хорошую картинку на пульт оператора.