Шрифт:
Глава 1
Густой, жаркий тропический воздух кишел насекомыми.
Солнце палило безжалостно, но пыльный валун укрывала тень дерева чапапа. Саран Иктис Марул неподвижно лежал на плоском камне. В руках он сжимал длинноствольную винтовку, через прицел которой уже несколько часов наблюдал за окрестностями. Перед Сараном простиралась узкая речная долина, похожая на ножевую рану. Дно ущелья было усыпано огромными белыми камнями. Их когда-то принесло сюда течением реки. Сама она давно уже нашла другое русло, и виной тому — ужасные землетрясения, то и дело раскалывающие огромный дикий континент Охамба. Плотное сплетение
Саран залег в самой высокой точке. Когда-то именно отсюда сбегала вниз река. Чудовище, преследующее их уже несколько недель, должно было пройти этим путем — если, конечно, оно продолжало погоню. Особенности рельефа не оставляли ему иных вариантов. Рано или поздно монстр появится здесь. И когда бы ни настал этот момент, через час или через неделю, Саран дождется его.
Первого чудовище убило полмесяца назад. Жертвой стал сарамирский проводник, которого наняли в поселении кураальских колонистов. По крайней мере его сочли убитым, хотя тела не нашли, как вообще не нашли никаких следов насилия. Проводник утверждал, что всю сознательную жизнь провел в джунглях, но даже он не был готов к встрече с тем, что таилось в темном сердце Охамбы.
Потом исчезли двое кпетов. То были туземцы, надежные гиды, отлично справлявшиеся и с ролью носильщиков. Кпеты рождались альбиносами. Тысячелетиями они жили в недосягаемых центральных землях, где солнечные лучи почти никогда не пробивались сквозь плотный древесный полог. Потом их вытеснили с родных территорий, и они поселились на побережье. Но там кпеты вели ночной образ жизни, спасаясь от обжигающего их кожу дневного света. Тем не менее этот народ сохранил древнее знание, и в вечном полумраке джунглей навыки кпетов были просто бесценны. А еще они охотно продавали свои услуги за кураальские деньги, на которые, в свою очередь, можно было купить относительно легкую, спокойную жизнь на хорошо охраняемых северо-восточных землях, принадлежащих Теократии.
Их Саран не жалел. Эти двое ему не нравились. Наймиты, бравшие деньги за услуги, наплевали на идеалы своего народа, променяв тысячелетнюю веру на золото. Он нашел исчезнувших кпетов очень скоро. Теперь это были кучки растерзанной плоти. Кровь их щедро напоила темную землю родины.
Еще двое кпетов сбежали, охваченные ужасом. Чудовище превратило их в приманку для ловушки. Они лежали на тропе, которой шла экспедиция, со сломанными ногами и медленно поджаривались под палящим солнцем. Несчастные молили о помощи. Крики должны были привлечь остальных. Но Сарана так просто не проведешь. Он предоставил бывших спутников их собственной судьбе и обошел ловушку стороной, сделав большой крюк. Против такого решения никто не возражал.
Еще четверо кураальцев погибли, не в силах противостоять непостижимой жестокости джунглей Охамбы. Двое стали жертвами существа, преследовавшего группу путешественников. Один сорвался в пропасть, переходя через ущелье. Последнего потеряли, когда опрокинулась его ктапта — плоскодонная лодка из тростника. Ослабевший от лихорадки несчастный не сумел справиться с ней, а когда суденышко перевернулось снова, в нем никого уже не было.
За две недели — девять погибших. Осталось только трое, включая самого Сарана. И вот — развязка. Хотя путешественники уже выбрались из дебрей центральной Охамбы, до места встречи оставались еще долгие дни пути. Если, конечно, встреча состоится.
Все пребывали не в лучшем состоянии. Вейта, последний сарамирец в экспедиции, все еще страдал от лихорадки, сгубившей его товарища. Он был крайне истощен, рассудок его почти помутился. У Тсаты в плече загноилась рана, и она не затянется, пока он не найдет нужные целебные травы. И только Саран остался здоров. Его не тронула болезнь, и он не знал усталости. Но даже Сарана мучили сомнения: а доберутся ли они до места назначения живыми? Дело не только в его собственной смерти. На карту поставлено очень, очень многое. Неизмеримо больше, чем жизнь Сарана.
Тсата и Вейта затерялись внизу, в высохшем русле реки, затаились в причудливом лабиринте поросших мхом валунов. Они тоже ждали.
Еще дальше — и тоже невидимые — таились устроенные Тсатой ловушки.
Тсата был уроженцем Охамбы, но его родина лежала к востоку, там, куда издавна заплывали сарамирские купцы. Он принадлежал к ткиурати, племени, совершенно отличному от белокожих обитателей ночи — кпетов. И Тсата — единственный член экспедиции, способный вывести их из джунглей. В течение трех часов под его руководством они сооружали ловушки, рыли волчьи ямы, устанавливали отравленные колья и закладывали остатки взрывчатки. Пройти вверх по ущелью, ничего не задев, стало почти невозможно.
Но Саран не терял бдительности. Он лежал недвижимо, как мертвый. Терпения ему было не занимать.
Даже сейчас, в нынешнем состоянии, он оставался поразительно хорош собой. Кожу покрывал слой пыли, в которой прочертили дорожки капельки стекающего пота. Черные, до подбородка, волосы влажными грязными прядями облепили лицо и шею. Черты лица выдавали кураальского аристократа: твердый, даже жесткий рельеф губ, надменный взгляд карих глаз, агрессивный, с горбинкой нос. Бледная кожа потемнела от загара после многомесячных скитаний в джунглях, но осталась безукоризненно чистой, и иных следов перенесенные испытания не нанесли.
Честь и традиции запрещали Сарану менять тесный, строгий наряд своей родины на более подходящую одежду. Поэтому, несмотря на неудобство, на нем была накрахмаленная черная блуза, кое-где уже смятая. По краю высокого воротника змеилась серебряная вышивка, спускавшаяся от горловины до бедра вдоль расположенных сбоку застежек. Черные штаны с серебряной отделкой он заправлял в смазанные кожаные ботинки, которые туго охватывали щиколотки и натирали немилосердно во время долгих переходов. На запястье левой руки — именно той, что сейчас поддерживала ствол винтовки, — висел крохотный медальон из платины с изображением спирали и треугольного щита, символов кураальского бога Иктиса, от которого Саран получил свое второе имя.
Он обдумывал ситуацию, не отрывая взгляда от лощины. Самый узкий участок ущелья был напичкан ловушками, а по обе стороны возвышались отвесные стены. Валуны, лежащие грудами, — напоминание о прежних обвалах — возвышались футов на восемь или больше, образуя естественный лабиринт, через который непременно пройдет охотящаяся тварь. Если только она не решит взобраться на вершину. В этом случае Саран убьет ее.
Выше, вблизи от сидящего в засаде человека, старое речное русло расширялось, и там начинались заросли. Растения самых разных видов боролись за каждый свободный пятачок земли и за свет, подбираясь к самым берегам. Скалы сжимали деревья с боков — темно-серый камень с белыми прожилками.