Низшая раса
Шрифт:
Но, увы, всё предприятие позорно провалилось. Ведь попробовали осуществить такую инновацию в среде, уже изрядно проеденной продажностью, коррупцией и безверием. Социум Российской империи уже к 1881 году успел изрядно прогнить. Оказались утраченными и воля, и самоотверженность, и вера в перспективы империи. Как мы уже знаем, господство алчной и своекорыстной низшей расы (в каковую успешно превратилась наша русско-православная аристократия) несовместимо с инновационной моделью развития страны. Воры инстинктивно ненавидят инноваторов. Они – если не могут затоптать инновацию – извращают и опошляют её до неузнаваемости. Зато бескорыстные, идейные революционеры охотно изобретают и придумывают разные новшества. Так получилось и в данном случае.
Итак, ни одного из намеченных
Стал агентом "СД" и Сергей Витте. И вскоре получил приказ ехать в Париж, чтобы на месте получить указания, где и что делать. И вот тут рассказ Витте начинает смахивать на откровенную комедию: "Приехав в Париж, я действительно получил указание; я получил письмо на своё имя, в котором говорилось, что в Париж теперь приехал один господин, принадлежащий к нашему сообществу, фамилия которого Полянский и который находится в том же самом Гранд-отеле, где остановился и я, что этот Полянский имеет миссию убить Гартмана, того самого Гартмана, который два года тому назад хотел взорвать поезд, на котором ехал император Александр II из Крыма в Петербург.
…Гартман, о котором идёт речь, нанял домик в самой Москве, где дорога подходит к вокзалу (Московско-Курская железная дорога); из этого домика Гартман провёл мину к железной дороге как раз под насыпь; туда он поставил взрывчатую машину и из своего дома посредством электричества хотел взорвать императорский поезд, когда он будет проходить мимо. По его сведениям, императорский поезд должен был идти за свитским поездом, но случилось так, что как раз недалеко перед Москвой переменили, и поезд императорский пошёл впереди свитского. Поэтому Гартман взорвал мину, но не тогда, когда проходил императорский поезд, а когда проходил свитский поезд, причём мина взорвалась довольно поздно, так что хотя поезд и потерпел крушение, но сравнительно меньшее, чем если бы мина была взорвана посредине поезда. Несмотря на эту неудачу, всё-таки держался слух, что Гартман хочет снова совершить покушение на нового императора, поэтому Полянскому и дана была миссия убить Гартмана…"
И вот против этого хитрого, волевого и храброго еврея-террориста послали воевать отставного офицера-улана Полянского, молодого любителя актрис. И что же? Дальнейшие строки воспоминаний Витте, право, отдают чем-то водевильно-гоголевским.
"В Париже Полянский увидел меня в первый раз, когда мы сидели вместе с ним на закрытой террасе Гранд-отеля. Он завтракал; я тоже пришёл завтракать. Он спросил меня: для чего я приехал? Я, конечно, дал ему очень уклончивый ответ. Потом мы встречались с ним на следующий день; на третий день он сделал мне знак, такой знак, который в нашем обществе "Святой дружины" давался, чтобы узнавать друг друга. Я ему, в свою очередь, ответил знаком; тогда он подошёл ко мне и спросил: "Вы, вероятно, приехали меня убить в том случае, если я не убью Гартмана? Я должен вас предупредить, что если я до сих пор не убил Гартмана, то только потому, что я был задержан. Вот завтра встанем в 5 часов утра и пойдём вместе; я вам докажу, что вполне от меня зависит убить Гартмана; я могу убить его каждый день, но только из Петербурга мне дан приказ, чтобы я не делал этого впредь до распоряжения; вероятно, это произошло вследствие того, что ожидали вашего приезда". Я сказал, что я ничего не знаю.
Утром мы с ним пошли. Я видел… как Гартман вышел, а два апаша, или хулигана, стояли около тех ворот, из которых он вышел; они последовали за ним, затем эти хулиганы подошли к Полянскому и устроили ему сцену, что вот третий день они готовы завести с Гартманом драку (их план был таков: завести с ними драку и во время драки его убить) и что они этого не делают только потому, что Полянский не разрешает. Затем они заявили, что хотя Полянский всякий раз платит им, когда он им этого не разрешает, по сто франков, но им всё это надоело, и если он им завтра не разрешит убить Гартмана, то "мы, – говорят, – это дело бросим".
"Вот видите, – сказал мне Полянский, – у меня всё уже несколько дней готово, чтобы убить Гартмана, но я ожидаю, так как мне было дано распоряжение из Петербурга этого не делать". Я спросил: "Кто же дал вам это распоряжение?" Он ответил, что распоряжение это передано через Зографо.
Этот Зографо был сыном бывшего когда-то посланника в Греции; он был другом детства Воронцова-Дашкова, и эти дружеские отношения сохранились между ними до настоящего времени. Зографо был отцом графини Орловой-Давыдовой (той самой Орловой-Давыдовой, муж которой – один из самых богатых людей в России).
– Поедемте, – говорит Полянский, – в ресторан "Вуазен", там будет Зографо; я, – говорит, – езжу туда каждый день. Мне Зографо сказал, что он ожидает что-то из Петербурга.
Я поехал в ресторан "Voisin". Там действительно был Зографо, я показал ему знак, он мне сейчас же ответил, и мы сели втроём за столик. Полянский говорит: "Вот я сегодня ездил с Сергеем Юльевичем, он убедился… Ведь я знаю, для чего он приехал. Он приехал, чтобы меня убить, если я не убью Гартмана. Я возил Сергея Юльевича, чтобы доказать ему, что тут недоразумение, что я ни при чём, потому что ведь вы задерживаете?"
Зографо говорит: "Да, это действительно так; из Петербурга послан сюда генерал-адъютант Витгенштейн, чтобы всё это дело ликвидировать".
Я ответил, что ждать Витгенштейна не буду, а сегодня же уезжаю обратно в Киев. И уехал…"
Великолепный отрывок! В общем, собрались какие-то барчуки и господа-сибариты, катаются в Париж, просаживают кучу денег в шикарных ресторанах, ни хрена не делая, и вот эта "дружина" должна убивать революционеров. Идейных, фанатичных, решительных, согласных на то, чтобы ютиться в грязных углах и обедать в самых дешёвых харчевнях, но делать при этом дело. Понятное дело, что ни черта из такой "Святой дружины", несмотря на красоту замысла, так и не вышло. И выйти не могло. Противник оказался заведомо смелее и решительнее. Он-то, коль ему требовалось кого-то убрать, действовал без колебаний и без ресторанов "Вуазен". Революционеры показали это и до, и после 1917 года.
Кроме того, в "СД" косяком повалили какие-то скользкие личности и откровенные проходимцы, стремящиеся сделать карьеру. "Дружина" принялась играть в какие-то тёмные игры, и её в конце концов распустили. Реально она не смогла уничтожить ни одного революционера. Не получилось у русского дворянства опередить НКВД с "Моссадом" на десятки лет. Не получилось остановить революцию.
…Зачем мы рассказали эту давнюю и во многом трагикомичную историю? Да для того лишь, чтобы показать: инновационное развитие плохо совмещается с коррупцией, продажностью и расслабленностью. В обществе коррумпированном даже хорошие идеи, действительно опережающие своё время, гаснут, как искры в болоте. Видимо, инновационный путь требует храбрости, самоотверженности, честности, веры в какие-то большие идеалы. А общество, где главное – "срубить бабки" и "оторваться", – антиинновационно по природе своей. Не оправдывается модная нынче теория насчёт того, что гедонистическая элита ищет всего нового и революционного.
Так кто же Россию продавал?
Смотришь на всё это и думаешь: да ведь не евреи, а сама русская православная аристократия плюс дворянство царскую Россию и уничтожили. Сами и довели страну до взрыва в 1917 году. Если бы не они, не развернулись бы еврейские дельцы. Не развернулись бы дельцы – не было бы и революционеров.
Продажность и мародерско-воровские замашки русской элиты и есть главная причина русских трагедий. А поздние горбачевцы, ельцинцы, путинцы и прочие только повторили то, что творилось при Романовых. Да, в увеличенных масштабах, более бесстыдно – но всего лишь повторили. Ничего нового по сравнению со своими дворянско-православными предтечами нынешние "бело-сине-красные" не изобрели.