Шрифт:
Марк Твен.
НИЗШЕЕ ЖИВОТНОЕ.
Этому отрывку должны были, видимо, предшествовать газетные вырезки о религиозных преследованиях на Крите во время Критского восстания 1897 г.
В августе 1572 года точно то же происходило в Париже и по всей Франции. Но тогда христиане обрушились на христиан. Католики по предварительному сговору напали врасплох на ничего не подозревавших протестантов и истребляли их тысячами, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Произошло это в достопамятный день Святого Варфоломея. Когда радостное известие долетело до Рима, папа и вся католическая церковь вознесли хвалы богу.
В течение нескольких столетий ежегодно сжигались на кострах сотни еретиков, потому что их религиозные взгляды не нравились католической церкви.
Во все века дикари всех
Лицемерие, зависть, злоба, жестокость, мстительность, распутство, насилие, грабеж, мошенничество, поджигательство, двоеженство, супружеские измены, всевозможное угнетение и унижение бедняков и сирых были - да и остаются - весьма распространенными явлениями как среди цивилизованных, так и среди нецивилизованных народов земли.
В течение многих веков проповедовались "всеобщее братство людей" (по воскресеньям) и "патриотизм" (по воскресеньям и в будние дни). А ведь патриотизм предполагает нечто противоположное всеобщему братству людей.
Ни один народ, будь он древним или новым, цивилизованным или диким, не признавал равенства между мужчиной и женщиной.
Я изучал характер и склонности так называемых "низших животных" и сравнивал их с характером и склонностями человека. Результаты этого сравнения, на мой взгляд, крайне унизительны для меня. Ибо они вынуждают меня отказаться от моей веры в дарвиновскую теорию происхождения человека от низших животных, так как мне теперь представляется очевидным, что эту теорию следует заменить новой и гораздо более близкой к истине, назвав ее "теорией нисхождения человека от высших животных".
К этому неприятному выводу я пришел не путем догадок или беспочвенных предположений и сопоставлений, но прибег к тому, что принято называть научным методом. Другими словами, я подверг каждую подвертывавшуюся предпосылку критической экспериментальной проверке и принимал или отвергал ее в соответствии с результатом. Таким образом я выверял и доказывал каждое свое положение прежде, чем переходить к следующему. Опыты ставились в Лондонском зоологическом саду и потребовали многомесячной кропотливой и утомительной работы.
Прежде чем перейти к конкретному описанию этих опытов, я хочу сделать несколько замечаний, которые здесь будут уместнее, нежели в дальнейшем. Это - в интересах ясности. Массовые опыты дают мне основания для следующих общих выводов:
1. Человечество представляет собой единый биологический вид. Существуют некоторые легкие различия - в цвете кожи, сложении, интеллектуальности и так далее, зависящие от климата, среды и т. п.; но оно тем не менее представляет собой единый самостоятельный вид, который не следует смешивать ни с каким другим.
2. Четвероногие также представляют собой самостоятельное семейство. Это семейство также обладает некоторыми внутренними различиями - в цвете, в размерах, в способе питания и прочем, но все же это - единое самостоятельное семейство.
3. Все остальные семейства - птицы, рыбы, насекомые, пресмыкающиеся и пр.- тоже более или менее самостоятельны. Они следуют друг за другом. Они звенья в цепи, которая тянется от высших животных вниз к человеку, находящемуся на нижнем ее конце.
Некоторые из моих опытов были чрезвычайно любопытны. Изучая литературные источники, я наткнулся на следующий случай: много лет тому назад какие-то охотники в наших прериях устроили охоту на бизонов для развлечения некоего английского графа - и чтобы снабдить его толикой свежего мяса. Охота доставила всем участникам много удовольствия. Они убили семьдесят двух этих степных великанов, съели часть одного из них, а семьдесят две туши бросили разлагаться. Чтобы определить, какова разница между графом и анакондой - при условии, конечно, что такая разница существует,- я приказал пустить в террариум к анаконде семь молодых телят. Благодарное пресмыкающееся тут же задушило одного из них и проглотило его, а потом предалось блаженному отдыху. Змея не выказывала никакого интереса к остальным телятам и не трогала их. Я повторил этот опыт с другими анакондами, и каждый раз все с тем же результатом. Можно считать доказанным следующий факт: разница между графом и анакондой заключается в том, что граф жесток, а анаконда - нет и что граф уничтожает живые существа, не имея в том никакой нужды, чего анаконда никогда не делает. Отсюда, очевидно, можно сделать вывод, что анаконда от графа не происходила. А также - что граф произошел от анаконды, утратив при этом много хороших качеств.
Мне известно, что многие люди, нажившие гораздо больше миллионов, чем они в состоянии были бы когда-нибудь потратить, бешено жаждали наживать новые и готовы были для временного утоления этой жажды отнимать у простодушных и сирых их последние жалкие гроши. Я дал возможность сотням различных диких и домашних животных накапливать большие запасы пищи, но ни одно из них не пожелало этим заняться. Белки, пчелы и некоторые птицы, правда, делали кое-какие запасы - но ровно столько, чтобы хватило до конца зимы, а сверх этого ничего не желали добавлять ни честным путем, ни обманом. Чтобы хоть как-то поддержать гибнущую репутацию, муравей пытался притвориться, будто он делает большие запасы, но я не дал себя провести. Я знаю муравья. Эти опыты убедили меня в том, что между человеком и высшими животными существует следующая разница: он жаден и скуп, а они - нет.
В процессе этих экспериментов я убедился, что человек-единственное животное, которое помнит нанесенные ему обиды и оскорбления, таит в душе злобу и, выждав удобный случай, мстит. Высшим животным мстительность неизвестна.
Петухи обзаводятся гаремами, но лишь с согласия своих наложниц, и, следовательно, в этом нет ничего дурного. Мужчины обзаводятся гаремами, но с помощью грубой силы, поддерживаемой возмутительными законами, к составлению которых другой пол не допускается. В этом отношении человек стоит гораздо ниже петуха.
Кошки безнравственны, но они этого не сознают. Человек, нисходя от кошки, сохранил ее распущенность, но к тому же и осознал эту распущенность - то есть лишился того, что оправдывает кошку. Кошка невинна, а человек нет.
Скабрезность, грубость, непристойность свойственны исключительно человеку; это он их придумал. Среди высших животных нет и следа таких свойств. Эти животные ничего не скрывают, они ничего не стыдятся. Человек, существо с грязным умом, одевает свое тело. Он не рискнет войти в гостиную, обнажив хотя бы грудь или спину, настолько он и ему подобные чувствительны ко всякому намеку на непристойность. Человек- это "животное, которое смеется". Но, как указал мистер Дарвин, обезьяны тоже смеются; смеется и австралийский дрозд-пересмешник. Нет, человек - это "животное, которое краснеет". Другие животные не краснеют, да у них и нет на то причин.
В начале этой статьи мы читаем, что несколько дней тому назад "три монаха были сожжены живьем", а настоятель "умерщвлен, самым зверским образом". Интересуемся ли мы подробностями? Нет. А то мы узнали бы, что настоятель был изуродован способом, о котором писать не принято. Когда человек - североамериканский индеец, он выдавливает глаза своему пленнику, а когда он - король Иоанн, желающий обезвредить племянника, он пускает в ход раскаленное железо; когда он - фанатик, расправляющийся с еретиками в средние века, он сдирает кожу со своей жертвы и посыпает ей спину солью; в дни Ричарда I он запирает множество еврейских семей в башне и поджигает ее; в эпоху Колумба он хватает семью испанских евреев и... но это не для печати; в современной Англии человека штрафуют на десять шиллингов за то, что он чуть не до смерти избил свою мать стулом, а другого штрафуют на сорок шиллингов за то, что у него нашли четыре фазаньих яйца и он не смог удовлетворительно объяснить, откуда они у него. Из всех животных только человек жесток. Только он причиняет боль потому, что это доставляет ему удовольствие. О высших животных нельзя сказать ничего подобного. Кошка играет с перепуганной мышью, но у нее есть оправдание - она не знает, что причиняет страдания мыши. И кошка умеренна-нечеловечески умеренна: она только пугает мышь, но не делает ей больно; она не выцарапывает ей глаза, не сдирает с нее шкурку, не загоняет ей гвозди под коготки - на человечий манер; когда ей надоедает играть с мышью, она ею завтракает, сразу кладя конец ее мучениям. Человек - жестокое животное. И это отличие принадлежит ему одному.