Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19

Михайлов Дем Алексеевич

— Я… а?! Я не… я… что?!

— У тебя только одна попытка, тупая ты сука — улыбнулся я, медленно нажимая кнопку остановки своим грязным гоблинским пальцем с сорванным с мясом ногтем. Я нажал так сильно, что кровь потекла снова — У тебя всего одна попытка… и поверь — только от твоего ответа будет зависеть как глубоко серебряные стрелы уйдут в твои глазницы…

— Я…

— Т-с-с-с… — я прижал окровавленный палец к ее задрожавшим губам — Подумай чуток, пока я прикидываю как вывернуть твой левый глаз так, чтобы он остался висеть у тебя на щеке и продолжал видеть…. И подумай

хорошенько, старшая помощница Гильда… пока тебе есть чем…

Звякнув, двери открылись, и я покинул лифт. На белом мраморном полу следом за мной тянулись кровавые отпечатки. Я не оборачивался, но знал, что Гильда продолжала сидеть в дальнем углу, прижимая ладони к истекающему кровью лицу. Подбросив на ладони вырванное глазное яблоко, я швырнул его в стену, и оно лопнуло о лицо нарисованной сучьей Гильды, чей небольшой портрет украшал стены просторного и ярко освещенного коридора.

Тут была всего одна дверь — она уже была открыта и находилась передо мной. Перешагнув порог, я остановился на пороге просторной светлой комнаты и некоторое время молчал, глядя на размещенной по ее центру прозрачный аквариум с желто-красной жидкостью. Внутри плавал сморщенный ошметок вроде как еще живой плоти, истыканной многочисленными шлангами и трубками.

— Ты все же пришел… — тихий голос донесся от саркофага, но я был уверен, что он тот плавучий кусок тухлой рыбьей наживки говорить не мог просто физически.

Но голос был знаком. Не только голос, но и целый спектр интонаций вмещенный в эти четыре слова.

— Окси?… — произнес я, делая шаг к аквариуму.

— Скорее то, что от меня осталось…

— Охренеть… помню, как я оставил тебя отмокать в джакузи в тот последний раз и сказал ждать меня… но ты по ходу поняла это слишком буквально… От тебя щас что-то отпало… вроде как жопы кусок…

— Ты… — выдохнул голос и тело внутри аквариума едва заметно вздрогнуло — Это точно ты. Выглядишь иначе. Голос другой. Но анализаторы опознали тебя стопроцентно. Я сначала не поверила, но теперь… теперь вижу… чувствую…

— Чем ты нахер там че чувствуешь? — я задумчиво почесал подбородок и неожиданно сам для себя вдруг сбавил обороты — Какого хрена, Окси? Почему ты выглядишь как кусок раскисшего дерьма?

— Меня пытались убить. Сто двадцать три года и четыре месяца тому назад — она ответила спокойно и без эмоционально — Попытку совершил крайне близкий мне человек. Предельно близкий и максимально доверенный.

— Типа новый я?

— Больше, чем ты. Его я любила… доверяла полностью…

— Ну да… — я поморщился — Забыла, что я тебе сказал о доверии в тот последний день? До джакузи мы успели поговорить о многом…

— Не забыла. Ты сказал — никому и никогда не доверяй. Я следовала этому кодексу больше столетия… а затем твои слова перестали так уж ярко пылать в моей голове. Дела шли отлично. Планы выполнялись. Все шло ровно, плавно и правильно. И я… я решила, что уже можно немного расслабиться… ведь все мы люди, Од…

— В этом ваша проблема — кивнул я — Как ты меня назвала? Од?

— Как и всегда… почему ты спрашиваешь?

— Моя память стерта — буднично оповестил я — Не помню почти ничего. В башке с болью

ворочается визгливый хоровод несвязных обрывков воспоминаний… Чьи-то лица, чьи-то громкие слова, какие-то события и много крови… Вот тут — я постучал себя пальцами по обоим вискам одновременно — Вот тут большая проблема, Окси. Поэтому я и вернулся. И теперь меня зовут Оди.

— Оди… Хм… даже я не знала твоего настоящего имени — лишь несколько псевдонимов. Одерон, Одрэкс, Одигар… Но меня-то ты помнишь?

Я покачал головой, медленно обходя аквариум:

— Не помню почти ничего. Но момент нашего знакомства помню…

— Как же давно это было… момент начала. Не будь тебя — не было бы и всего этого. Я была наивной идеалисткой с примесью пацифистского гнойного дерьма — как ты сам сказал. Ты вправил мне мозги. Научил многому. Ты внес огромные изменения в мой проект… Ты плескал черной краской на мой белоснежный ангельский несбыточный план, и появившийся мутант оказался куда более жизнеспособен. Я несла мягкий свет, а ты жесткую тьму… Мы были с тобой как Инь и Янь…

— Как Хрень и Срань — буркнул я — Твою мать, Окси… чем тебя траванули, если не может справиться даже продвинутая медицина? В твоем теле все еще бродят токсины?

— Благодаря тебе и твоим урокам я стала бессмертной. И потратила еще вечность на создание дополнительных гарантий моего выживания при любом раскладе. Поэтому тот, кому я отдала свое бессмертное сердце… вонзил в него шприц с уникальной смесью тяжелых радиационных элементов и питающимися ими микроорганизмами. Какое-то новое поколение, изобретенное им в его личной лаборатории. Он тоже был идеалист… и верил, что мой путь, слишком устаревший… что пора покинуть пределы этих земель и нести наши убеждения на новые территории… Он был лидером… экспансионистом… он стремился нести людям добро…

— И что ты сделала с этим сучьим выродком?

— Запытала до смерти собственными трясущимися и облезающими на глазах руками — ответил кусок полумертвой плоти в помутневшей воде — Все то черное, что живет в душе каждого из нас, вылезло в те шесть дней из меня в полной мере. На седьмой день он умер в диких муках…

Тело внутри затопленного бокса содрогнулось. Из всех натуральных отверстий и проеденных щелей в плоти ударили струи мутной жидкости. Сработавшие насосы принялись оперативно менять состав аквариума и вскоре жидкость опять стала прозрачной. Все это время я молча разглядывал жалкие остатки, что некогда были красивой женщиной.

Ноги сгнили до середины бедер. Рук нет вообще. Глубокие каверны в плоти, кое-где видны почернелые кости. Лысая деформированная голова утыкана металлическими стержнями, к скрытому пластиковыми накладками лицу плотно прилегает дыхательная маска. Глаз нет… как и вообще всего над маской — там лишь истерзанная неостановимым гниением бесформенная вспученная плоть.

— Последние сто двадцать три года ты плаваешь в этой луже?

— Нет… я нахожусь здесь чуть больше пятидесяти лет. До этого меня удавалось стабилизировать разработанными ежедневными процедурами. Все это время наши ведущие ученые бились над попытками очистить мое тело от разрушающих его веществ.