Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Почему ты спрашивал про второй глаз? Который синий? – лапища орка сцапала мое запястье – Это важно? Расскажи… – крохотная пауза… и последовало удивительное сдавленное и явно непривычное для Рэка слово: – Пожалуйста… ты ведь что-то понял, да? Я чувствую…
Чуть подумав, я кивнул:
– Кое-что я понял. Кое-что важное. Но давай вспомним наш уговор: что-то от меня – что-то от тебя. Я тебя накормил, напоил, починил. Твоя очередь отплачивать. Чем? Выполнением приказов, старательными тренировками, отвагой и умением в бою. Но вот я скомандовал начать оживленно двигать отростками… а ты продолжаешь лежать…
– Я понял, командир! Я понял…
Перевернувшись на бок, орк начал вставать. Я его остановил:
–
– Понял. Начинаю…
Перевалившись на живот, орк упер ладони в металл, напряг руки и начал медленно подниматься. Мне тут же стало крайне интересно – сколько раз он сможет отжаться?
Но просто смотреть скучно. Поотжимаюсь-ка и я немного…
Тяжело дыша, я схватился за начинающийся здесь стальной поручень. Навалился на него боком, замер, прислушиваясь к ощущениям. В правом боку дико колет, колени болят, стопы болят, поясница ноет, дыхание с хрипом рвется из иссушенной глотки, по лицу стекают ручьи пота, футболку хоть выжимай.
Проклятье…
Всего-то забег на два километра. Ох…
Пробежка далась с таким трудом, что последние метров четыреста думал только о том, чтобы не упасть. О любовании приближающимися видами и речи быть не могло. А ведь так хотелось «вкусить», насладиться заревом цивилизации, вслушаться во все нарастающий грохот прогресса.
Отдыхая, восстанавливая дыхание, не оборачивался. Знал, что где-то в километре позади приближается тройка бойцов, старательно отрабатывающих ситуацию «один из нас ранен, срочная доставка в медблок». И я не забыл отчетливо пояснить – «срочная» – ключевое слово. Сейчас они, волоча на плечах еле идущего Рэка, матерясь, выкашливая легкие, чувствуя подступающую тошноту, на максимально доступной им скорости движутся ко мне. Но настоящее веселье у них начнется шагов за двести до окончания Моста – там беспомощной станет Йорка, а Баск «лишится» левой руки. И мне плевать, как именно они справятся с ситуацией. А я…
А я стою на конце Гиблого Моста и, вися на поручне, смотрю на Дренажтаун.
Наконец-то я добрался…
И что я увидел первым?
Увидел я нечто поразительное. Если не сказать потрясающее. Миновав Гиблый Мост, я очутился в начале дороги, рассекающей прекрасные пейзажи.
По левую руку бескрайнее пшеничное поле, уходящее за горизонт. Налитые тяжелые колосья уже клонятся к земле, издалека подбирающиеся темные тучи грозят долгим дождем, а может, и губительным градом, несколько деревьев покачивают красными пышными кронами на набежавшем ветерке. Осень пришла. Пора сбора урожая, звонких девичьих песен и тяжелейшего ручного труда – вон пара телег с прислоненными к ними косами и граблями. И никакого припаркованного неподалеку универсального огромного комбайна, чей смутный футуристичный призрак вроде как плавает где-то на задворках моего сознания.
По правую же руку раскинулась еще необработанная и довольно засушливая земля – степь. Целина. Она тоже тянется и тянется вдаль, где и упирается в гряду пологих зеленых холмов. Заросли мелкого колючего кустарника, желтая от жары трава, едва заметная синяя ниточка петляющего между камнями ручья…
Прекрасные панорамные пейзажи. Нарисованные на стальных стенах, встречающих каждого, кто покидает Гиблый Мост и входит в город. Пейзажи тянутся и по стенам, идущим вдоль дороги. Тут десятки метров измалеванных стен. Хотя слово «измалеванных» не подходит – звучит оскорблением постаравшемуся художнику.
Яркие сочные цвета, свежий вид пейзажей говорит о том, что за ними следят и регулярно подновляют. А еще ими любуются – напротив высоких стен, обрамляющих Дренажтаун, спиной к стальному каньону, сидит немало народу. Им не слишком уютно – тут гуляет довольно сильный ветер, добавляющий реализма пейзажам и со свистом уходящий в каньон. Такой же ветер гуляет
Однако сейчас меня больше занимает приветственная часть Дренажтауна. Покинув мост, свернул вправо и уселся рядом с раскачивающимся истощенным гоблином, потирающим себя суетливо по животу и бедрам, дергающим за большие пальцы скрещенных ног и не отрывающим воспаленного взора от нарисованной степи. Изредка он подносил правую ладонь к губам, выскакивавший темный язык проходился по коже, словно слизывая невидимые крошки. Затем вторая ладонь. И снова руки скользили по животу и бедрам, дергали большие пальцы. Он что-то бормотал. Поймав ритм, начал раскачиваться вместе с ним, смотря на степь, но не забывая поглядывать на дорогу и вверх.
На дороге стояла довольно большая группа уверенных в себя бойцов. Они не блокировали проход, но стояли с таким видом, что сразу становилось ясно – поставлены здесь специально. Бдят.
А потолок… он здесь столь же высокий, как и над каньоном. И полусфера большая имеется. Но здешний потолок покрашен в голубой цвет с вкраплением милых белых облачков, а полусфера окрашена желтым. И бегает солнышко ясное по небу, приглядывает оно за гоблинами, орками и полуросликами в граде сем славном обитающими…
Раскачивающийся гоблин заговорил яснее и быстрее. Слова я разобрал, но смысла особого не уловил. Хотя вступление понятно.
– Мемвасик… мемвасик это вещь… улыбка мамы, нахмуренные брови отца… но он притворяется, он не сердит… скоро мы вместе отправимся на подводные фермы… Но сначала я должен прочесть еще три абзаца важной книги. Прочесть вдумчиво и вслух. Запомнить… да, папа, я уже читаю… Я запомню каждое слово! – в этот момент голос стал еще громче, гоблин заговорил нараспев: – Сжатая рожь, бурьян, молочай, дикая конопля – всё, побуревшее от зноя, рыжее и полумертвое, теперь омытое росою и обласканное солнцем, оживало, чтоб вновь зацвести. Над дорогой с веселым криком носились стрижи, в траве перекликались суслики… А дальше? Забыл… забыл… не сердись, папуля. Не сердись. Я вспомню… Вот вспомнил! Там плакали чибисы! Плакали чибисы! Мне бы еще одну таблеточку… хотя бы крошек на ладонь… да, папа, мне очень нравится эта книга. Она такая старая… это бумага? Настоящая бумага? А можно мы поедем на фермы гипером? Как пуля! Прямо как пуля! Ведь там почти вакуум… папа, а ты… Да, да! Я уже читаю… Сжатая рожь, бурьян, молочай…
Гоблин меня едва не усыпил своим заунывным монологом. Изучив дорогу и потолок, убедившись, что вход в Дренажтаун свободен для прохода, и досмотр входящих не проводится, я встал и вернулся к Гиблому Мосту. Успел к моменту финиша мокрых от пота бойцов. Встретил их разочарованной гримасой.
– Ну… для первого раза пойдет…
– Пусть так. – согласился хрипящий Баск.
Изнемогающий Рэк просто помотал головой, не в силах пошевелиться.
– Какого эльфа я прихорашивалась? – со стенанием вопросила Йорка, выжимая низ футболки. – Ладно мой пот – так их тоже на меня водопадом лился! А волосы?