НЛО майора Казанцева
Шрифт:
После этого Ваня уже неделю не посещает дискуссионный клуб, и, надо сказать, без него это сборище потеряло значительную часть своей привлекательности.
– Что хоть читаешь? – кивнул я на «стеклянную книгу» - так называлось устройство для прокручивания текстовых файлов с имитацией обычных страниц.
– «Повесть о настоящем человеке», - с готовностью отозвался Ваня.
– Безногий ас Великой Отечественной Маресьев. Хорошая книга. Книга о новом человеке. И новых временах.
– Новых – да! Мы нашим историческим полетом творим новые времена! Светлое будущее! Но зачем нам тащить с собой всех этих капиталистов-империалистов,
– Они тоже представители человечества, - примирительно произнес я. – А Контакт – это дело всего человечества.
– Они - прошлое человечества. Паноптикум! Зоопарк вымирающих человекообразных!
– Пока еще они настоящее, - отметил я резонно.
– Поэтому мы должны с ними считаться…
– И не уступать их женщинам места в трамвае!
– Да уж. Места им нельзя уступать нигде.
– Вот именно! – щелкнул пальцами Ваня.
– А мы уступаем! Первый Близкий Контакт! Лорд Ховард, пещерный антикоммунист, жмет руку представителю иной цивилизации. Вот картинка!
– Этого не будет. И вообще все пройдет, как надо… Пойми, Ваня. Они здесь всего лишь для благостной картинки. Чтобы миллиарды представителей их мира, среди которых, в основном, вполне достойные люди, не чувствовали себя ущербными. Да и не хотим мы потом десятилетиями отвечать на претензии, что русские присвоили себе право говорить от имени всей Земли и стали послушным инструментом в руках инопланетян, презрев остальные государства.
– Верно, - вздохнул Ваня.
– На самом деле эта свора политиканов в нашей миссии не решает ничего. Они декорация.
– А кто решает?
– Я. И сумма обстоятельств. Фатальных или оптимистичных.
Он озадаченно посмотрел на меня.
– Не бойся, Ваня, - улыбнулся я максимально доброжелательно.
– У меня не мания величия. Все больше мания преследования…
17
Глава 37
Корабль уже сбросил приличную часть скорости и готовился войти в гравитационную сферу Урана.
А я, расположившись за столиком в своей каюте, положил перед собой листы бумаги. И шариковой авторучкой заполнял список «Первого рукопожатия».
Собственно, одна фамилия там уже была и обсуждению не подлежала. Руководитель экспедиции Казанцев. Даже если я с перепугу буду верещать «отпустите, я не хочу», меня запихнут в шлюпку силой. Поскольку это часть договоренности с Иными. А вот кто будет под номерами два и три? Это вопрос.
Слава Богу, подробный регламент встречи и состав участников на Земле директивно вырабатывать не стали. Я думаю, большие руководители, конечно, не удержались бы от возможности расписать все до последней реплики. Но, скорее всего, тут протянул свои длинные руки «Фрактал». Тот же Звеньевой отлично знал, что в таких мероприятиях все должно быть полностью на плечах и инициативе главного исполнителя. Поскольку именно он находится на острие. Он чувствует витающие вокруг флюиды. И порой принимает решения, которые никогда бы не согласовал ни один чиновник, но которые единственно правильные именно в той ситуации. Поэтому все права по организации и проведению Контакта переданы мне. Одному. Без всяких согласований, утверждений и советов.
Как я и ожидал, ко мне начались хождения. Сперва принялись
– Для этой роли я подойду, как никто.
Даже австралийка пришла. Как Жанна Дарк перед казнью – полная решимости взойти на костер ради правого дела и на сто процентов уверенная, что сложит там свою дурную бабскую голову.
Потом начались хождения членов экипажа.
От всех я отбояривался словами:
– Решение будет принято взвешенное и разумное.
Для себя уже решил, что на Первое рукопожатие на корабль отправятся только космолетчики. Никаких политиканов. Их дело расписывать «правду о контакте» потом, перед своей восторженной публикой, избирателями, спонсорами. Со мной же должны пойти люди дисциплины, контроля и закалки. Кроме того, меньше шансов, что в нашу компанию проникнет враг, который так и оставался где-то поблизости. Страшно вообразить, что может начудить Доппельгангер, прорвавшись к Иным. А что, кстати? Да черт его знает. Все, что угодно.
От мыслей о противнике на душе стало как-то холодно и тревожно. Ведь мы так и не вычислили его. И не знаем, какие предпринять меры противодействия.
Настроение сразу упало. Я нервно скомкал очередной лист и бросил его в мусорный контейнер, вделанный в стену. Взял новый лист. Поставил привычно: «№ 1. Полковник Казанцев».
И тут появился тот, кто еще не появлялся. А я уже переживать начал, что мой друг потерял на тернистом и долгом жизненном пути радость жизни и жажду приключений.
– Выбираешь избранных? – спросил итальянец, присаживаясь на диванчик.
– Выбираю, - согласился я.
– Я тебе подскажу, кого поставить под номером два.
– Первый пилот Ламберто Джентили?
– Потрясающе! Твоя догадливость прямо паранормальна! Экстрасенс! В точку, Анатолий!
– Мотивируй, пожалуйста! – потребовал я.
– Ну, скажем так. Я шел к этому всю жизнь, - начал итальянец.
– Ты так хочешь прославиться?
– Хочу. Как и все. Но не в этом дело. Я хочу прислониться к Вечности. Почувствовать себя не бессмысленной щепкой, которую несет жизнь вперед. А человеком, который делает судьбу, - умеет же он говорить пафосно и вместе с тем органично.
– В этой ситуации все мы щепки. И зависит все не от нас.
– Думаю, и от нас тоже… Анатолий, может, ради этого часа я и выжил на Венере. Бог спас меня там, чтобы я оказался здесь.
Ламберто все же слишком набожен для коммуниста. Но в Италии сие было не порицаемо.
– Ты знаешь, насколько я надежен, - продолжал он трамбовать меня асфальтоукладчиком.
– Как никто.
– Ламберто, все мы надежны. Ты понимаешь, что это не главный критерий. Так что не дави на меня.
– Да не давлю я, - вздохнул он.
– Осознаю, какой на твоих плечах неподъемный груз… Просто. Понимаешь…
Он замолчал.
– Ну, говори, - потребовал я.
– Я сын своего отца. Что бы я ни делал, я всегда был в его тени. Он герой коммунист, погибший с честью. Прославивший в веках нашу фамилию… И у меня всегда было стремление… Нет, не обогнать его. Хотя бы встать рядом. Чтобы обо мне не говорили: «А, это сын Уго Джентили. Вроде бы шарится по космосу в поисках приключений. Ничего выдающегося!»
– Тебе мало подвигов и славы?
– хмыкнул я.
– Мало, - как-то по-домашнему и мило изрек Ламберто, смотря на меня глазами преданного пса.