Ночь без любви (сборник)
Шрифт:
– Что, Костя? Мне нечего добавить к тому, что сказал Толя.
– Но ведь мы с тобой только что объяснились! Ты сама сказала, что любишь другого… Меня.
– Да? – Таня повела плечами, освобождаясь из рук Кости. – Я так не говорила. Я сказала, что могла бы полюбить другого, хотя бы и тебя. Но я не говорила, что это уже произошло. Мы вполне сегодня объяснились. Мне, например, все ясно. А тебе, Толя?
– Да… У меня нет вопросов. Ни к кому.
– Хорошо! – Костя ударил ладонью по столу. – Вам все ясно, суду тоже все будет ясно, да? Наезд утрясли, свои отношения выяснили, теперь никто уже не
– Нам и раньше в общем-то никто не мешал, – сказала Таня. – Кроме нас самих… Во всяком случае, ты уж точно не путался под ногами. Ты зря наговариваешь на себя, Костя.
– Да? Вот, значит, как… Вот как мы заговорили! А вам не кажется, что люди вы слегка сволочные?
В дверях появился вахтер, но Костя вытолкал его и захлопнул дверь.
– Продолжай, Костя, – устало проговорил Анатолий. – Продолжай. Я всегда слушал тебя с большим интересом.
– А что продолжать? Ведь вам и так все ясно! Вы, Анатолий Васильевич, простите, по пьянке сбили человека, возвращаясь с красоткой из одного ночного заведения… Но наезд вас не очень удручает, поскольку есть человек, который это мокрое дело берет на себя. Как с ним поступят – не так уж важно. Посадят – ладно, оставят на свободе – пусть живет… И жена большого значения не имеет, поскольку красотка опять же всегда утешит, ублажит, приласкает… Машину государство починит, не обеднеет. Красотка тоже не очень опечалена… Семья у кого-то разваливается – черт с ней! Кого-то в тюрягу посадят – глядишь, еще и поумнеет. А что! Диплом почти в кармане. Жилье, – Костя окинул взглядом комнату, – вроде неплохое. Платить как за общежитие – трешка в месяц. Опять же есть начальник, который и эти расходы возместит за год вперед… Ну что? Я не прав?
– Продолжай, Костя, – повторил Анатолий. – Мы внимательно тебя слушаем.
– Что продолжать? Вам этого мало? Еще добавить?
– Добавь, – обронила Таня. – Уж коли пообещал. Выплескиваться – так до конца, выворачиваться – так наизнанку. Всегда полезно взглянуть на человека с другой стороны… Часто довольно неожиданное зрелище предстает перед глазами.
– Потехи захотелось? Зрелищ? – Костя круто повернулся и направился к двери, но открыть ее не успел – в комнату вошел милиционер. Некоторое время он осматривал всех по очереди, отмечая про себя и мокрые плащи, и возбужденные лица, и влажные следы на полу.
– Доброе утро, – сказал он. – Не помешал?
– Нет, – ответила Таня. – В самый раз.
– У подъезда стоит машина. Черная «Волга». Ваша?
– За мной числится, – сказал Анатолий.
– Кто водитель?
– Вот он. – Анатолий показал на Костю.
– Понятно. А вы? – повернулся милиционер к Тане.
– Я так…
– Что так? В каком смысле?
– Знакомая.
– Понятно. Почему разбита фара?
– Наезд, – обронил Костя.
– Понятно. Кто находился за рулем? Повторяю: кто был за рулем? Не сама по себе она у вас ездила… Так кто же вел машину?
– Я, – сказал Костя.
Резко обернулась к нему Таня, удивленно вскинул брови Анатолий, спокойно и основательно уселся за стол милиционер.
– Прошу документы, – сказал он.
– Машину вел я, – медленно проговорил
– Вы что же, вдвоем ее вели? – усмехнулся милиционер.
– В момент наезда за рулем был я.
– Не понял, Анатолий Васильевич? – Костя непроизвольно шагнул к Анатолию.
– Знаешь… Я подумал… Дороже обойдется, – вздохнул Анатолий. – Верно, Таня?
– Пожалуй.
– Что-то, я смотрю, вы все маленько не в себе, – проговорил милиционер.
– В платежах запутались, – улыбнулась Таня.
– Разберемся. Во всем разберемся. Прошу документы.
Посмотрев водительские права Кости, удостоверение Анатолия, паспорт Тани, милиционер сложил все это в стопку, сунул в карман куртки и задернул «молнию».
– Прошу следовать за мной, граждане хорошие. – И, не оглядываясь, в полной уверенности, что ослушаться никто не посмеет, направился к выходу. Но из коридора все же оглянулся.
– Мне тоже? – спросила Таня.
– Да. Обязательно.
– Зачем?
– Там разберемся.
– А здесь нельзя?
– Не положено.
В вестибюле было темно, только свет уличных фонарей позволял идти, не натыкаясь на столы, стулья, кресла. Вахтер растерянно стоял в сторонке, и, лишь когда все вышли, он снова запер стеклянную дверь на железный штырь, пробормотав:
– Доездились… Надо же, доездились…
На улице шел дождь, булыжники чешуйчато сверкали под желтоватым светом фонарей, в ветвях деревьев слышался влажный, чуть слышный шорох.
– Машина на ходу? – спросил милиционер.
– На ходу, – кивнул Костя.
– Рассаживайтесь… И прошу следовать за мной. – Он уселся на мотоцикл. – А вас прошу сюда. – Он показал Анатолию место в коляске.
– Почему? – удивился тот.
– На всякий случай. У вас расхождения в показаниях.
– Ну и что?
– Чтобы не было сговора.
– Да уж сговорились, – улыбнулась Таня.
– Разберемся, – в который раз повторил неуклюжий в своем громко шуршащем плаще милиционер. – Прошу. – Он отбросил накидку с сиденья.
Анатолий пожал плечами, тяжело сел в коляску, оглянулся. Подобрав полы плаща, Таня садилась на переднее сиденье рядом с Костей. Тот уже включил мотор, вспыхнула фара. «Это хорошо, – подумал Анатолий. – Хорошо, что они сели рядом… Значит, не все еще между нами рухнуло, значит, что-то еще нас связывает…»
Через полчаса милиционер ввел их в сумрачное помещение с жесткими скамьями вдоль стен.
– Рассаживайтесь, – сказал он без выражения. – Я сейчас…
Присмотревшись, Костя увидел в углу чем-то знакомого ему человека в синем халате. Подойдя ближе, он узнал грузчика из аэропорта. В другом углу сидела женщина в красной нейлоновой куртке. Анатолий кивнул ей, но женщина не ответила.
– Официантка, – шепнул он Тане. – А десятку лишнюю взяла, не задумываясь… И уж так лебезила, так лебезила… Что с людьми происходит, не пойму…
– Трезвеют, – ответила Таня.
– Сигареткой угостишь? – Костя присел рядом с грузчиком.
– Угощу, – улыбнулся тот, показав провал в зубах. – Что у вас стряслось-то?
– Наезд.
– Нехорошо. Любовь, похоже, кончилась? – Он кивнул в сторону Анатолия с Таней.
– Кто их знает… Может, все только начинается.
– Но тебе-то бояться нечего. Пить не пил, за рулем не сидел…