Ночь богов, кн. 1: Гроза над полем
Шрифт:
Хромая волчица, которую уже, видимо, посчитали мертвой, вдруг перевернулась – или это мелкая волна на отмели ее толкнула – и подняла голову. Лютава дернулась, не осознавая, что связана и не может двигаться, – все ее существо рвалось туда, где умирала волчица, такая молодая, прекрасная, полная сил…
Но Хромая сумела поднять голову, и Лютава встретила ее взгляд. Там не было сейчас боли и ужаса неизбежной близкой смерти. В глазах зверя стояли чувство вины и просьба о прощении – прости, я не успела… не смогла…
«Нет, зачем! – хотелось крикнуть Лютаве. – Ты не должна была… Я погубила тебя!»
«Ты возродишь меня!» – вдруг сказал в душе ее голос, сказал не словами, а напрямую – так, как
Взгляд волчицы угас, голова опустилась в воду. А ладья тем временем двинулась – похитители снова заняли свои места, вот только один из них уже никогда грести не будет. Тело волчицы быстро исчезло с глаз, сама отмель растаяла в темноте и осталась позади.
Два парня и девушка, связанные и с кляпами во рту, остались лежать у погашенного костра. О них Доброслав не беспокоился – до утра ничего с ними не случится, а завтра авось найдут. И пусть они тогда рассказывают что хотят. Князь Вершина тоже не дурак и сумеет сосчитать три пальца – он и сам догадается, кто похитил его дочерей в ту самую ночь, когда оковские гости так неожиданно покинули Ратиславль. Но пусть пеняет на себя, он, забывший священные обычаи гостеприимства!
До утра похищенных никто не искал. Любовидовна, мать Молинки, зная, что та ушла гулять с Лютавой, подумала, что девушки ночуют у Далянки в веси Мешковичей. Хватились их только наутро, когда обнаружилось исчезновение оковских гостей.
Узнав о том, что луговина пуста, что шатры и ладьи вятичей исчезли, как сон, князь Вершина не очень удивился. Видимо, Доброслав сам понял, что ему нет смысла дожидаться веча, потому что ничего хорошего ему угряне не скажут. Однако тайный уход, от которого веяло недоверием и неприкрытой враждой, очень настораживал. Как бы не случилось чего похуже!
Ухода гостей никто из сродников не видел и не слышал, и бабы уже заговорили между собой о ворожбе, которая, дескать, подняла оковцев да сразу и унесла на край света. Лучениха будто бы даже видела, как шатры косяком летели на полуденную сторону, но этого никто, кроме ее золовок, за правду не принимал. Княжеский ключник Крыка истово пересчитывал скотину, ночевавшую на лугу по другую сторону пригорка, кричал и причитал, что «в иную ночь все хозяйство вынесут какие-нибудь лешие, а никто и не чухнется!» – но не слишком громко, потому что в первую очередь должен был «чухнуться» он сам. Тем более что вся скотина оказалась цела.
– А Лютава где? – между делом спросил князь Вершина и огляделся. Он помнил, что старшая дочь с вечера не пошла в Варгу, а собиралась гулять с сестрами, и надеялся, что она что-то знает.
– Где? – Любовидовна удивленно поглядела на него. – Сама бы я ее спросила, где Молинка? Обе же дома не ночевали.
– Не ночевали?
Князь переменился в лице. Вот оно – неприятное известие, которого он ожидал с того мгновения, как узнал о внезапном отъезде гостей. Лютава и Молинка! Еще не желая верить, еще надеясь, что отсутствие дочерей никак не связано с бегством оковцев, он мгновенно настроился на все самое худшее. Если Доброслав просто бежал – это неприятность, но вполне терпимая. Однако если он увез старших дочерей – это беда, большая беда, которая тяжким бременем ляжет не только на его род, но на все племя угрян. Внутренне ужасаясь, стараясь скрыть дрожь в руках, князь Вершина приказал немедленно всем Ратиславлем искать – девушек, следы, видоков, что угодно!
– Где они гуляли? – Вершина огляделся, требовательным взглядом впиваясь в лица домочадцев. – Кто знает?
– Да
Во главе гомонящей толпы князь Вершина сам бросился бегом на Ярилину Плешь.
И первый, кого он там увидел, был его старший сын Лютомер. Он стоял возле отмели, не отрывая глаз от чего-то большого, серого, косматого, лежащего в тихой маленькой заводи под ветвями старой ивы.
Взгляд его был таким напряженным и горестным, словно он видел мертвое тело кого-то из близких. У Вершины остановилось сердце – конечно, ему лишь показалось, что сердце пропустило несколько ударов, но за этот миг, полный мучительной боли, он уже в мыслях увидел свою дочь мертвой…
Не помня себя, он подбежал ближе и увидел, что в воде под ивой лежит мертвый волк. Скорее даже волчица. От громадного облегчения Вершина так ослабел, что сел прямо на землю на склоне, опершись спиной на крутой обрыв.
Но Лютомер все так же смотрел на мертвую волчицу. Он хорошо понимал, что здесь произошло. Даже не следы, которые он уже успел бегло осмотреть, а это тело серой красавицы рассказало ему главное: Лютава в большой опасности, раз лесная сестра пыталась спасти ее ценой собственной жизни. И не смогла…
Еще на ранней заре, почти в темноте, его разбудило поскуливание и царапанье под дверью. Что-то случилось – ведь волки не приходят просто так. Лютомер очнулся и осознал одновременно несколько вещей. Первое: что он лежит не на полатях в большой землянке, где его обычное место, а у Лютавы, на ее лежанке. Второе: что самой Лютавы рядом нет. Ночь уже прошла, а она так и не вернулась! Они расстались в Ратиславле – она хотела еще погулять с девушками, а он забрал бойников с луговины и пошел с ними домой в Варгу. Именно в эти теплые, душистые, кружащие головы длинные вечера бойникам строго предписывалось не покидать без разрешения Волчий остров, чтобы их потом не искали разгневанные отцы и матери чересчур податливых девушек. По существующему ряду, за такие дела Варга платила виру роду испорченных девушек. Однако взрослеющих парней и без того нелегко держать в узде, а в этом деле и подавно, поэтому Лютомер следил за этим сам, не перекладывая заботу на десятников.
Он спокойно оставил сестру возле хоровода – никто из людей на Угре не захочет ее обидеть, а от нелюдей защитят братья-волки, всегда провожающие по пути через лес тех, кого признают своими. Убедившись, что все бойники дома, выставив дозоры – в такое время «волков» требовалось держать в загоне, как овец, и «отреченные волки», сменяя друг друга, всю ночь сторожили младших побратимов, – Лютомер пошел в землянку Лютавы и прилег на ее лежанку, чтобы дождаться сестру и сразу убедиться, что она вернулась.
Лежанка была достаточно широкой, рассчитанной на двоих, – ведь сколачивали ее давно, для какой-то из предыдущих «волчьих сестер», которые имели право в любое время принимать у себя «отреченных волков» из числа обитателей Варги. Перед Лютавой здесь жила Ледяна – тоже Маренина волхва. Но после гибели Ратислава, предыдущего вожака бойников и младшего брата князя Вершины, она не захотела жить – пронзила себя ножом над его погребальным костром и была сожжена вместе с ним.
Несколько лет землянка «волчьей сестры» стояла пустой, а обряды принятия новых «волков» или прощания со старыми проводили бабка Темяна и Числомера. А потом Лютаве, единственной родной сестре Лютомера, исполнилось двенадцать лет.