Ночь до дедлайна
Шрифт:
Ирка покачала головой и пошла раздеваться, я немного постояла, пытаясь придать лицу чуть менее дебильно-жизнерадостное выражение, потом плюнула и пошла раздеваться с таким, как есть.
Естественно, я выложила ей всё до последнего слова. За исключением тех слов, которые я напечатала и стёрла - я даже себе не могла их вслух повторить. Ирка всё выслушала молча, доела, повздыхала, и мрачно выдала:
– Всё.
– Не всё!
– заломила бровки я, ещё не зная, о чём речь, но на всякий случай, спеша уравновесить её тоску своей всепобеждающей беспочвенной верой в лучшее.
Она
Дождь всё ещё шёл, хотя уже не так сильно, по улице изредка проходили нахохленные люди в капюшонах, Ирка смотрела на них с таким видом, как будто вся их суета у неё уже давно в печёнках сидит, а по-настоящему важные вещи проходят мимо незамеченными, и мы осознаём их только тогда, когда уже поздно. Я смотрела на неё и ждала, то ли стихов, то ли обоснования того загадочного "всего", которое она выдала за столом. И она сказала:
– Алиска, это конец. Ты выйдешь замуж, и останусь я одна без кольца, вообще самая последняя.
– Тьфу на тебя, напугала!
– мне хотелось её ударить, она рассмеялась и толкнула меня локтем, вздохнула:
– Ты смеёшься, а мне не до смеха. Все уже замужем, некоторые даже по второму разу, детей порожали, в ипотеки повлезали… А я как пошла в садик в четыре года, вся красивая, в офигенных красных сандалетах, так и хожу до сих пор по этой жизни, палкой в луже ковыряю и глазами хлопаю - куда они все несутся, почему я не несусь с ними, а действительно ли мне туда надо? Одуванчики нюхать - надо, это я стопудово знаю, а замуж… фиг его. Они все так туда рвутся, как будто там очень круто, а потом так выглядят, как будто там вообще ни разу не круто. Вопрос - нафига бежали? Не знали, что ли? Так не пещерные люди, вроде бы, есть вопрос – зайти в интернет, поищи, нас семь миллиардов, любая фигня, которая с тобой происходит, уже стопудово происходила с кем-то другим, ты обязательно найдёшь тьму таких же придурков, почитаешь их опыт, сделаешь выводы. Я тебе не рассказывала, как меня задолбала реклама в ВК и я статус сменила?
– Не рассказывала. Это когда ты вторую страницу для музыки создала?
– Ага, для музыки, - она усмехнулась, помолчала и продолжила: - Меня задолбала реклама свадеб. Свадебные платья, свадебные лимузины, свадебные фотографы, каждый день, я поначалу закрывала, потом перестала. Мало того, что все одноклассницы офатели и опузели, и мало того, что вся родня пилит ежедневно по вопросам размножения, так ещё и в интернете от этого никуда не деться. И я завела новую страницу, поставила возраст «тридцать», статус «замужем». И реклама резко стала предлагать мне разводных адвокатов, психологическую помощь в послеродовой депрессии, избавление от целлюлита, растяжек и пигментации, и всякую такую дичь. Я удалила её и создала страницу мужика, теперь повсюду только реклама шлюх.
Я рассмеялась, она сначала делала вид, что ей совершенно не до смеха, потом сдалась и рассмеялась тоже. Из-за тучи выглянуло солнце, мгновенно стало жарко, Ирка раздавила окурок и допила чай залпом, посмотрела на меня и объявила:
– Так, всё, пора брать себя в руки и серьёзно решать вопросы. Пойдём в магазин.
– Зачем?
– За продуктами, Алис, за чем ещё? Ты готовить учиться собираешься? А то выйдешь замуж, да и отравишь мужика в первый брачный день. Я конечно буду эгоистично рада, но как-то это некрасиво, да? Пойдём.
В магазине Ирка ходила с видом дерзкого первооткрывателя, впервые забравшегося дальше рядов с пивом и чипсами, заинтригованного и слегка испуганного. Поначалу. Потом она осмелела и потыкала пальцем замороженную курицу, потом осмелела окончательно и понюхала петрушку. Потом узнала, что тележка прекрасно держит равновесие, даже если сесть на край, и дальше наш рейд по супермаркету превратился в смесь бобслея и слалома, я еле успевала её ловить, и на всякий случай, проверила, с собой ли кредитная карта, а то сейчас снесёт витрину с кашами, и будем мы есть всё это кашное разнообразие ещё год.
Спустя час, у нас в телеге лежали пакетики специй, петрушка, лимон и страшно дорогой кусок говядины. Я понятия не имела, что с ним делать, но Ирка говорила, что с этим мы дома разберёмся, говядина всегда пригодится. Потом мы зашли в отдел с консервами, и дальше я выбирала продукты сама, потому что Ирка нашла себе суперважное занятие - она читала этикетку на консервной банке и дико ржала, ей нравилось слово "пыжьян", она произносила его с разными интонациями и смеялась так заразительно, что на нас косились, мне было жутко стыдно, но делать вид, что я не с ней, было неудобно. Все вопросы размножения, маркетинговой статистики и жизненной философии померкли, как мимолётная тучка на голубом солнечном небе - всё в Иркиной жизни было отлично, ей просто нехватало пыжьяна.
Мы вернулись домой, нашли в интернете рецепт, и совместными усилиями превратили четверть очень дорогого куска мяса в две кислые пересоленные подошвы, мужественно съели, и пошли на балкон пить чай.
Время подбиралось к полуночи, Ирка курила, я смотрела на часы и ждала, Ира смотрела на меня. И без десяти секунд полночь сказала:
– Не вздумай.
Я сделала невинные глаза:
– Ну я чуть-чуть!
– Не дамся.
– Ну совсем капельку?
– Я буду сражаться насмерть, а мы на балконе, оцени опасность и откажись от этой идеи.
– Ладно, - я изобразила такой печальный вздох, что ослик Иа умер бы от зависти, и опустила руку с телефоном - полночь настала, у моей лучшей подруги сегодня день рождения. Она чуть добрее сказала:
– Я родилась в восемь вечера, а раньше времени не поздравляют.
– Ага, - я шмыгала носом и отыгрывала ослика с повисшими ушами, Ирка помолчала, придвинулась ближе, и заговорщически шепнула, с весёлым предвкушением:
– Будет как обычно?
– Будет классно, - загадочно улыбнулась я, она улыбнулась шире:
– Будет классно как обычно?
– Будет офигенно, - я не хотела открывать тайн, а Ирка хотела, поэтому она придвигалась, а я отодвигалась, но балкон кончился раньше, чем Иркино желание всё разузнать.
– Алиска, колись.
Я шутливо задрала нос:
– Ни за что! Раньше времени не поздравляют, - и язык показала.
Ирка возмущённо развернулась, ушла к пепельнице, раздавила окурок и опять вернулась, посмотрела на меня сурово, и наклонила голову:
– На, дёргай, фиг с тобой! Скажи, что будет!