Ночь голубой луны
Шрифт:
Анри потёр затылок и поморщился от жгучей боли, полоснувшей его по лицу. Перед глазами стоял туман. Он моргнул, тряхнул головой, снова моргнул, стараясь сфокусировать взгляд. И вдруг вспомнил! Джек! Где Джек? Оттолкнув старуху, он встал на ноги.
В чаше фонтана лицом вниз плавал Джек. Анри поспешно схватил его за руку и замер в ужасе: знакомая рука его друга была покрыта твёрдой блестящей чешуёй. Там, где прежде были две ноги, появился рыбий хвост, а на спине виднелся острый плавник, который шёл вдоль позвоночника – от шеи до поясницы.
– Видишь,
Анри ещё раз тряхнул головой. Что за наваждение? Быть может, всё это ему примерещилось в серых предрассветных сумерках? Боль в ушибленном затылке всё не стихала. Неужели он так ударился головой, что сошёл с ума? Может, у него начались галлюцинации? Он смотрел и не верил своим глазам, а точнее, не хотел верить в то, что Джек мог так сильно измениться. Да и Джек ли это? Нет, нет, это не он!
Он зажмурился, а когда вновь открыл глаза… О ужас!
– Морское чудище! – прошептал он. У него перехватило дыхание. – Морской дьявол! Не может быть!
Много раз он слышал рассказы моряков о диковинных морских обитателях – полулюдях-полурыбах, – о сиренах, которые увлекали мореплавателей на верную гибель к скалистым берегам и опасным рифам, чаровницах, в существование которых не до конца верилось.
Он никогда всерьёз не воспринимал эти басни и был убеждён, что моряки рассказывают их для забавы во время долгих плаваний, когда перед глазами расстилается однообразная безбрежная морская пустыня. И вот на его глазах Джек так жутко изменился, превратился в… страшно сказать… морского дьявола!
Нет, это невыносимо! Всё это время он верил, что у них с Джеком настоящая дружба. И вот теперь он смотрел на чудище в фонтане и понимал: «Нет, это не Джек!» Вместо Джека перед ним было существо с острым плавником на спине, с блестящей чешуёй, покрывавшей его плечи, руки и грудь. Анри отшатнулся от фонтана, словно молния пронзила его насквозь, до самого мозга костей. Предательская молния.
И тут раздался хриплый смех морской ведьмы. Ужасная старуха ткнула пальцем в фонтан и прокричала Анри:
– Что я тебе говорила, милок? Не твоего он поля ягода!
– Анри!
Он услышал голос Джека. Джек звал его! Но голос был слабый, словно шёл издалека…
– Анри! Постой… Анри…
Анри замер. Зов послышался снова:
– Анри! Анри…
Такой знакомый голос. Голос Джека.
Анри отвернулся. Его лицо горело от гнева и стыда. Стыд, словно липкая слизь, сползал ему за шиворот и растекался по плечам, по груди, по всему телу. А он-то думал, что у них с Джеком завязалась настоящая дружба. Как он мог быть таким наивным и доверчивым? Он бросился наутёк, прочь отсюда, скорее! На неверных, трясущихся ногах он бежал мимо доков, пока не очутился на причале у парохода, рядом с загоном, в котором уже толпились крепкие мохнатые пони – знаменитые пони камаргу.
Он бежал не оборачиваясь, не поднимая глаз, упорно глядя вниз, под ноги, на грязные булыжники, на солому из корабельной конюшни.
Наутро судно вышло в море. На его палубе стоял пятнадцатилетний мальчик. Он слышал не умолкающий ни на секунду плеск волн. Сердце его ныло. Глаза покраснели и распухли от слёз. В горле стоял ком. Он смотрел на бухту, в расстилавшееся перед ним открытое море. Он даже ни разу не взглянул назад, на город, который покидал.
Но сквозь предательский страх и стыд, что кипели в нём, он слышал идущий откуда-то изнутри тихий, настойчивый шёпот: «Обернись! Обернись…» Он потёр кулаком свои заплаканные глаза и оглянулся. Там, на пристани, на краю причала сидел и смотрел ему вслед одноглазый кот. Анри помахал ему рукой сам не зная зачем. А в ответ… Показалось ему или в самом деле кот подмигнул на прощание своим единственным глазом?
И в этот миг Анри понял, что совершил ошибку. Ужасную, непоправимую ошибку. Он не должен был бежать. Ему нужно было остаться там, у фонтана, хотя бы для того, чтобы попрощаться, чтобы сказать: «До свидания…»
Анри сунул руку в карман и нащупал талисман – он был всё ещё тёплый. Потом снова взглянул на причал. Кот сидел на том же месте. Анри Бошан вдруг закинул голову и воздел руки к ясному утреннему небу. Не всё ли равно, каким был Джек, кем он был? Главное, что Джек был его другом. Любимым другом.
76
Прижав стёртую ладонь к карману джинсов, Берегиня глядела на удаляющийся берег. Если Йемайя действительно такая могучая владычица, почему она не помогла ей? Ведь ей были принесены не один, не два, не три, не четыре, а целых пять даров, самых дорогих и любимых: Седна, нингё, меерфрау, сирена и лорелея. У неё остались только две фигурки, одна из которых – статуэтка самой Йемайи.
Берегиня ещё раз обратилась к морской богине:
– О, великая матерь, владычица морей! Помоги мне найти мою маму!
Повторив загаданное желание, она прислушалась в надежде услышать ответ.
Но ответа не последовало.
«Быть может, Йемайе недостаточно загаданного желания? – подумала Берегиня. – Но что же тогда ей нужно?» И тут же её осенило. Ну конечно же! Молитва!
Берегиня попыталась припомнить какую-нибудь молитву из тех, которым научила её Синь. Но это всё были молитвы благодарения – за синее небо, чистый воздух, за свежие плоды, за юрких ящерок… Прекрасные молитвы, но не о помощи.
Синь не позаботилась о том, чтобы научить Берегиню молиться о помощи.
Берегиня знала, что Синь не верила в то, что молитвы могут обладать действенной силой и способны что-то изменить.
«Надо реально смотреть на вещи», – часто повторяла Синь.
Берегиня, глядя на луну, подняла к небу руки и развела ладони, как вдруг… «Давай! Давай!»
Капитан! Он вернулся! Капитан, который куда-то пропал, пока шлюпка проходила канал, снова с ними! У Берегини отлегло от сердца. Раз Капитан здесь, значит, они не слишком далеко от берега.
Верт уселся на дне шлюпки. Капитан спикировал на скамейку, распушил перья, расправил крылья и пронзительно крикнул: «Давай! Давай!»