Ночь грома
Шрифт:
Пуля весом 650 гран ударила в стальную дверь на два дюйма ниже стекла, проделав кратер диаметром полдюйма, окаймленный обугленной сталью. Она сразила наповал водителя и его помощника, брызнув фонтаном крови в противоположное стекло, когда вольфрамовый сердечник, освобожденный из мягкой латунной оболочки взрывом вторичного заряда, устремился вперед со скоростью несколько тысяч миль в час, уничтожая все на своем пути.
— Господи Иисусе, — пробормотал Калеб, сам пораженный кровавой бойней, которую учинил.
— Сзади, сзади! — закричал старик.
Калеб неуклюже обежал вокруг грузовика, сжимая в руках тяжелую винтовку, а тем временем другие Грамли окружили грузовик со всех сторон, выразительно размахивая своими пистолетами-пулеметами и давая понять застывшим от неожиданности пассажирам застрявших
— Ну же, убирайтесь отсюда ко всем чертям, уводите детей, сейчас здесь будут стрелять, мать вашу!
Зажмурившись, Калеб выстрелил еще раз, в упор, в заднюю часть грузовика, строго на «шесть часов». Он даже не забыл пригнуться и приподнять тяжелую винтовку, направив ее чуть вверх, чтобы выброшенный из ствола вольфрамовый стержень, продолжая двигаться вперед, не вышел с противоположной стороны бронированного корпуса и, разбив вдребезги приборную панель, не завершил свой путь в двигателе, пожирая и круша все вокруг. Это было бы очень некстати.
И снова огненный шар ослепил всех, кто стал свидетелем выстрела, находясь в радиусе ста ярдов от этого места, хотя к тому времени большинство людей уже бросили свои машины и беспорядочной толпой ринулись в противоположном направлении. И снова поток раскаленных пороховых газов, вырвавшихся из дула, породил циклон атмосферного возмущения. И снова отдача получилась значительной, хотя она и была несколько рассеяна телом и руками Калеба, выгнувшегося назад. На этот раз почему-то выстрел прогремел во всю мощь, и Калеб, даже несмотря на наушники, ощутил, как барабанные перепонки вдавились под воздействием ударной волны.
Кратер разорвал всю верхнюю половину задней двери.
Один из Грамли, шагнув вперед, крикнул в пробоину, как будто существовала хоть какая-то вероятность того, что кто-нибудь внутри еще способен слышать:
— Эй, ребята, лучше открывайте, а не то он всадит еще шесть таких же!
Последовала короткая пауза, и дверь открылась. Двое инкассаторов в форме, с лицами, почерневшими от пороховой гари, со струящейся из ушей и носов собственной кровью, забрызганные чужой кровью, ослепленные ярким светом, шатаясь, вылезли из кузова, оглушенные, беспомощные. Тотчас же Грамли набросились на них, разоружили и спихнули с обочины, где они рухнули на землю и застыли, стараясь забыть ужас только что увиденного: их третий товарищ, судя по всему получивший дозу летящего вольфрама в грудь, буквально испарился начиная от пояса и выше. Его ноги и нижняя часть туловища остались лежать на полу, словно обломки пугала, поваленного и разбросанного сильным ветром. Пластиковые мешки с деньгами, сложенные на полках, были покрыты яркими брызгами его выплеснувшихся внутренних органов.
— Эта проклятая штуковина знает свое дело, — пробормотал один из Грамли.
— Пошли, пошли, мальчики, шевелитесь, нечего ворон ловить! — крикнул старик, выполняя роль заводилы, возбужденный и раскрепощенный видом насилия. — Следите за полицейскими!
По одному Грамли заняли места у всех четырех сторон света вокруг грузовика. Их задача заключалась в том, чтобы заранее обнаружить приближающихся полицейских за скоплением машин и остановить их на дальних подступах, потому что полицейские, вооруженные пистолетами, не смогут вести эффективный огонь на таком расстоянии. Тем временем другие Грамли принялись за работу. Один из них вытащил вторую половину бедняги инкассатора из кузова и бросил ее в кювет. Другой забрался внутрь и начал отбирать мешки с монетами, которые он подтаскивал к двери и выбрасывал на дорогу. Незачем тащить в гору лишний груз.
Теперь настал черед брата Ричарда.
— Ребята с колесами, пошли, пошли, живо! — крикнул он.
Команда из троих Грамли занялась тем, что так долго отрабатывала: они подбежали к задней оси грузовика, подкатили под нее могучий гидравлический домкрат и быстрым сосредоточенным усилием оторвали колеса от земли. Тем временем со стороны обочины появились благодаря действиям Грамли два колеса с мощным протектором для бездорожья, предназначенным для того, чтобы вспарывать землю, вгрызаться в нее, цепляться за нее с максимальной надежностью. Началась замена колес.
Сам Ричард, схватив сумку со снаряжением, подбежал к двигателю,
В сложное хитросплетение двигательного отсека устремились лучи фонариков, и Ричард принялся за работу. Он дождался полной остановки двигателя, заглушённого одним из Грамли. Внутри было то, что Ричард и ожидал увидеть, — восьмицилиндровый двигатель мощностью около двухсот пятидесяти лошадиных сил. Вот почему громадный грузовик всегда будет двигаться неторопливо, не имея дополнительной мощности на лишнюю тяжесть брони. Ричард быстро нырнул в сплетение проводов, отыскал датчик объема воздуха, отсоединил его и подключил вместо него упряжь «Зилларейдера». Главное было ничего не перепутать. Пока Грамли держали фонарики, пальцы Ричарда мелькали к нужным проводам, перерезали их и быстро и умело подсоединяли другие. Он заземлил сборку, на этот раз потратив время на то, чтобы отвинтить гайку, тщательно намотать заземляющий провод на нейтральный контакт и туго затянуть гайку, убеждаясь в том, что все на месте, все надежно закреплено и затянуто. Ричард не обращал внимания на происходящее вокруг, его сосредоточенность была настолько полной, что он даже пропустил грохот упавшего вертолета, сбитого Калебом. Наконец Ричард подскочил к задней стенке двигательного отсека, достал нож и, проделав отверстие в резиновой прокладке, пропихнул пучок проводов в кабину.
Фу. Теперь самое неприятное. Однако, когда Ричард забрался в кабину «форда», трупов там уже не было, и кто-то из Грамли предусмотрительно прикрыл кипой футболок НАСКАР кровь и плоть, вырванные из несчастных водителей пулей Мк. 211. Оказалось, что все не так уж плохо: никаких валяющихся сердец, легких или голов, кабина выглядела так, как будто в ней разлили несколько галлонов малинового шербета.
Ричард принялся за работу, подсоединяя пучок проводов к модулю «Зилларейдер». Затем он быстро подключил модуль к блоку предохранителей и уселся за руль, не обращая внимания ни на три пули, безобидно отрикошетировавшие от трехдюймового стекла, не оставив на нем даже царапин, ни на то обстоятельство, что теперь все вокруг было освещено оранжевым заревом сбитого вертолета, ярким костром полыхающего посреди деревни НАСКАР. Кто бы в нормальной обстановке не поглазел на захватывающее зрелище авиационной катастрофы? Но это была не нормальная обстановка, и Ричарда гораздо больше занимало мигание лампочек на модуле. Когда он повернул ключ, огоньки пробежали по всей линейке и остановились в красной зоне, сигнализируя о максимальной мощности.
Обернувшись к преподобному, который стоял с револьвером «кольт» в руке и в ковбойской шляпе на голове, брат Ричард сказал:
— Старик, как только с колесами будет покончено, мы сможем трогаться.
Пока Ричард работал, преподобный командовал оборонными порядками Грамли. Его стрелки осматривали все вокруг на триста шестьдесят градусов, выискивая цели, и, когда какой-нибудь бедняга полицейский пытался приблизиться пешком, выдавая себя сиянием световозвращательных полос на жилете, один из Грамли выпускал в него очередь трассирующих пуль калибра 9 мм. Мысль использовать трассирующие пули оказалась просто превосходной: они были манифестом силы и неуязвимости огневой мощи папаши Грамли.
Преподобный проследил взглядом, как узкий поток девятимиллиметровых устремился по коридору между брошенными машинами, попал в бедного полицейского, который даже не успел выхватить свой пистолет, и положил его на асфальт. Те пули, что не попали в цель, отскакивали от стоящих вокруг машин, взлетая в ночное небо. Мамочка дорогая, это было Четвертое июля! [35] Это был праздник, всем праздникам праздник! Это был ад, пришедший на землю, пламень, сера и весь проклятый Армагеддон.
35
Четвертого июля отмечается День независимости, главный государственный праздник в США.