Ночь грома
Шрифт:
— Я отправлюсь к Ники домой и устроюсь у нее. Медсестра в больнице отдала мне ее вещи, так что ключ у меня есть. Надеюсь, вы знаете адрес и объясните, как туда добраться. А завтра, после того как я навещу Ники и переговорю с врачами дневной смены, я встречусь со следователем.
— Хочу вас предупредить: эти большие гонки перевернули здесь все вверх дном. Они приносят многие миллионы долларов. Можно сказать, весь регион живет целый год за счет одного этого месяца. Но обратная сторона медали заключается в том, что гонками приходится заниматься всем и вся, и в первую очередь полиции. Вы не представляете себе, какая это головная боль — просто передвигаться по городу или пытаться получить самое необходимое.
— Мне не привыкать ждать, — сказал Боб. — Можно сказать, одно время это было моей профессией. Я могу ждать долго, очень долго, не шелохнувшись, сколько ни смотри.
Человек всегда
Однако ничего такого не произошло. Если у Ники и была личная жизнь и какие-то секреты, интересным это еще не стало. Ничто не указывало на возлюбленного, скандал, тайну. Ники была решительно настроена на то, чтобы добиться успеха в своей газете, перейти в другой, более крупный печатный орган, а там кто знает. Может быть, какой-нибудь гигант вроде «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон пост», может быть, свое собственное небольшое издание, сфокусированное на одной теме. Повсюду лежали вырезки из этих газет, а также из журналов «Тайм», «Ньюйоркер» и так далее. Книги по журналистике и романы. Вот в чем был талант Ники. Боб знал: надо позволять детям быть тем, чем они могут, как в свое время отец Боба Эрл Свэггер, хоть он и умер молодым, позволял сыну быть тем, чем тот хотел, поощряя его способности и не ставя в вину недостатки.
После нескольких поворотов не туда и заездов в тупики, совершив непреднамеренную экскурсию по всему Бристолю, неоднократно проехав линию, где Теннесси словно по волшебству переходит в Виргинию и наоборот (в зависимости от того, в какую сторону двигаться), Боб наконец нашел небольшую улочку, проходившую совсем рядом с огромным супермаркетом, так что ее можно было принять за автостоянку, свернул на нее, спустился с холма на маленькую поляну, застроенную домами, проехал вдоль оврага и добрался-таки до жилого комплекса. Квартира Ники находилась на третьем этаже. Увидев на стоянке «Кавасаки-350», заботливо накрытый чехлом, Боб понял, что это мотоцикл его дочери и что она его любит. Он пожалел о том, что Ники не поехала в Маунтин-Сити на этом мотоцикле, потому что в таком случае за ней не угнался бы никакой лихач, перебравший дерьма и пива. Боб видел, как она носится на этой чертовой штуковине. Ники могла обогнать кого угодно — она могла обогнать даже его самого, а он умел водить мотоцикл, и она оставила бы того подонка в ущелье, в искореженной, горящей машине, а сама вернулась бы домой, приняла душ, выпила банку пива, посмеялась бы над случившимся и легла спать. В конце концов, у нее в жилах текла кровь Свэггеров.
Боб не сомневался, что приземистый, устойчивый «вольво» спас Ники жизнь. Он не подчинился законам физики, не поддался силе притяжения, с ревом несясь вниз по склону в облаке пыли и теряя скорость. Шведские гении сконструировали его специально для того, чтобы он спасал людям жизнь, и благослови, Господи, Ларса, Ингмара или кого там еще, за то, что он выполнил свою работу. Машина не разломилась, не смялась, и, хотя бамперы, двигатель и багажник сложились внутрь, пассажирское отделение осталось нетронутым. Ники выжила поистине чудом: она сумела увести преследователя на три мили вниз по шоссе, не дала машине опрокинуться, «вольво» сорвался с дороги там, где склон был более пологим и коротким, не рассыпался на части, не врезался в деревья, а лишь задел их вскользь. И помимо всего, Ники оставалась в сознании достаточно долго, для того чтобы вызвать помощь.
Деревья на улице шелестели в летней ночи. Какой это штат, Теннесси или Виргиния? Трудно сказать. Нужно прожить здесь несколько лет, чтобы отвечать на этот вопрос автоматически. Как бы там ни было, это был Юг со своей мрачной историей насилия, странными выходками, упрямством, гордостью, любовью к охоте, рыбалке, надрывной музыке и быстрым машинам. Боб сам родился в таких же местах, в штате, обладающем долгой историей клановой междоусобицы и кровной мести, полном насилия на улицах, где молодежь, переполненная агрессией, выплескивает ее с чужой кровью. Во времена Мятежной войны [7] штат сотнями поставлял людей на всякие там Пи-Риджи, [8] и большинство шли с готовностью и умирали — благородно? На своем веку Боб достаточно повидал людей, получивших пулю в живот, и знал, что в этом нет ничего благородного. Но ему также была знакома та странная гордость, которая гнала молодых парней Юга под шрапнель и пули, вверх по голому хребту Пи-Ридж навстречу свинцовому бурану, и многие из них медленно умирали от множественных ранений внутренних органов, крича по ночам еще в течение шести дней после того, как сражение
7
Имеется в виду Гражданская война между Севером и Югом.
8
Пи-Ридж — возвышенность, у которой 7–8 марта 1862 года произошло сражение, завершившееся поражением южан.
«Юг, — подумал Боб. — Он меня сотворил, но принадлежу ли я ему? Принадлежал ли ему мой легендарный отец? Принадлежит ли моя дочь? Или все это не имеет к Югу никакого отношения и вырастает из чего-то такого, что я сделал в том или ином забытом богом месте, затерявшемся в моем искривленном и запутанном прошлом?»
Боб попытался устроиться в квартире дочери. Лег на ее кровать, изнывая от желания выпить, чтобы прогнать боль. Он позвонил Джули, рассказал ей, что и как, а затем, после кошмаров, которые были следствием не столько сна, сколько памяти, наконец крепко заснул. День выдался чертовски длинный, как никакой другой. Бобу хотелось надеяться, что ему больше никогда не придется переживать такие дни.
Это была ничем не примечательная полоса асфальта, спускавшаяся через лес по склону горы, огромной, высоченной каменной глыбы, облачившейся в деревья, которые расползались повсюду, словно ковер или болезнь. Боб ничего не понял ни из бледных пересекающихся полос, оставленных на асфальте автомобильными шинами, ни из перепаханной вместе с гравием земли на обочине, где столкнулись на большой скорости две машины, ни из уходящих вниз по склону следов, обнесенных изрядно обтрепавшейся за три дня желтой полицейской лентой, призванной не допускать зевак к месту, где остановился искореженный «вольво» Ники.
— Что-то у меня никак не вырисовывается общая картина, — пробормотал Боб, обращаясь к женщине-следователю.
— Сэр, я могу все нарисовать. Так будет гораздо понятнее. Да и из схемы в протоколе осмотра места происшествия тоже все ясно.
— Только не обижайтесь, я вовсе не хочу вас обидеть, но все же я должен спросить: вы точно чувствуете в себе силы справиться с этой задачей? Управление у вас маленькое, а тут, судя по всему, предстоит много технической работы.
— Я уже разбирала автомобильные аварии, и с жертвами. Согласна, отдел дорожных происшествий полиции штата лучше оснащен для подобных расследований, но вся хитрость заключается в том, что закон штата ограничивает его деятельность федеральными магистралями и дорогами, находящимися в ведении штата. Это же шоссе местное, и оно находится в ведении округа. Так что с самого начала перед нами стоит проблема юрисдикции.
— Что ж, я вовсе не собираюсь лезть в чужие дела. Просто я должен сам разобраться в случившемся. Не сомневаюсь, вы меня понимаете.
— Понимаю, мистер Свэггер. Вот почему я здесь, чтобы вам помочь. Я уже давно работаю в полиции и знаю свое дело. Мы обязательно поймаем его — или их.
— Да, мэм, я вам верю.
Следователь Тельма Филдинг была крепкой женщиной лет сорока, с необычайно большими глазами и мужскими руками — про таких говорят: «широкая кость». На ней были голубые джинсы, обтягивающие, чтобы подчеркнуть тело, не лишенное привлекательности, — особо соблазнительной была пышная грудь, — и черная тенниска с изображением полицейского значка на кармане. Этот же самый мотив продолжался на бейсболке, но главным предметом, который в действительности сообщал всему миру, что это профессиональный сотрудник правоохранительных органов, был пистолет 45-го калибра в специальной пластиковой кобуре на бедре, без крышки, чтобы быстрее доставать оружие. Рядом располагались три двухрядные обоймы. Так что пистолет, скорее всего, был канадским, производства компании «Пара-орднанс», хотя Боб не стал говорить, что разбирается во всех моделях «кольта» образца 1911 года, внезапно ставшего излюбленным оружием самообороны и спортивной стрельбы. А по соседству с кобурой находился сам полицейский значок в специальном кожаном кармашке на ремне. На другом бедре висела рация, от которой шел витой провод к микрофону, закрепленному на воротнике. Кстати, пистолет был заряжен и поставлен на боевой взвод, готовый через долю секунды приступить к быстрой работе.
— Итак, следователь, я ничего здесь не могу понять. Может, поделитесь со мной, что говорят вам эти следы?
— Мистер Свэггер, давайте сядем в патрульную машину. Здесь в августе жарко, а у вас какой-то болезненный вид. Очень бы не хотелось, чтобы у вас в дополнение ко всему появились проблемы со здоровьем.
«Всему виной мои проклятые волосы, — подумал Боб. — С ними я выгляжу на сто пятьдесят».
— Мэм, я чувствую себя замечательно, по крайней мере сейчас. Я вижу перед собой следы на дороге, в том месте, где, насколько я понимаю, машину плохого парня занесло после того, как он столкнул мою дочь с дороги, уж не знаю, с какой скоростью он мчался.